В субботу Дана встала рано. Сэм должен был приехать к девяти, и она решила разобрать хлам, сваленный в лодке.
Вид у старой лодки был жалкий. Краска облупилась, на днище налипли давным-давно засохшие водоросли. Дана собрала в одном месте скребки, металлические щетки, кисти и только что купленную банку краски.
Она убрала грабли и лопаты, переставила удочки Майка к стене. На лесках все еще висели блесны. Она сняла их и хотела убрать в коробку со снастями. Но коробка оказалась заперта. Это ее удивило. Что там может быть ценного? Ржавые крючки, грузила, поплавки?
Дана подергала латунный замочек, но он не поддавался. Дана озадаченно отставила коробку в сторону, решив заняться ею позже.
Вскоре появился Сэм. Готовый к малярным работам — в старой футболке и шортах.
— Экипирован профессионально, — улыбнулась Дана.
— Я свою лодку крашу каждый год, — сказал он. — Это непременный весенний обряд.
Некоторое время они работали молча, соскребали ракушки и водоросли, а потом одновременно с двух сторон подошли к корме. Там на транце красовалась русалка с двумя хвостами.
— Твой тайный знак? — сказал Сэм. — Ты и тогда рисовала русалок?
— Мы обе рисовали, я и Лили.
— Давай не будем ее трогать, — предложил Сэм.
Дане до сих пор было трудно смотреть на русалку, которую они рисовали вместе с Лили. Она подумала о всех своих картинах, о спрятанных на них русалках. Они должны были быть ангелами-хранителями, должны были оберегать от морской пучины.
Сэм снова взялся за работу. Он с усердием скреб лодку, и куски краски летели во все стороны. Руки у него были в синих чешуйках. Под футболкой играли крепкие мускулы.
Наконец приступили к покраске. Люди, проходившие мимо, замедляли шаг — смотрели, что происходит. Одни здоровались, другие проходили молча. Марни, садясь с девочками в машину, крикнула: «Привет», помахала рукой и уехала.
— Хорошие у тебя соседи, — сказал он.
— Здесь все друг друга знают.
— Ньюпорт тоже когда-то был таким. Помнишь?
— Помню. Там было здорово. После работы мы ходили гулять к верфи.
— Я как-то раз видел вас там, — сказал Сэм. — Вы с Лили сидели в «Черной жемчужине».
— Мы прилично себя вели? — спросила она, живо представив себе то уличное кафе.
— Вы были центром внимания, — рассмеялся он. — Парни к вам так и липли. Помню, я волновался, не возьмете ли вы кого-нибудь из них в море — вместо меня.
— Да ты что! Они с тобой ни в какое сравнение не шли. Ты, Сэм, был неотразим.
Подняв глаза, она заметила, что Сэм прекратил работу.
— А знаешь, — сказал он, — было время, когда я все бы отдал, чтобы услышать такое.
— Когда тебе было восемь лет? — улыбнулась она.
— Нет, позже. Я был гораздо старше, а ты тогда жила в Виноградниках.
Дана изумленно уставилась на него. Откуда ему было знать, что она жила в Виноградниках?
Подъехали на велосипедах девочки. У Куинн в корзинке лежали пачки сосисок и горчица. А у Элли — бумажные тарелки и салфетки.
— Мистер Портер из магазина подарил нам бутылку кетчупа за то, что мы у него столько накупили! — сообщила Элли.
— Кажется, нам с вашей мамой он подарил то же самое, когда мы взялись продавать хот-доги.
— Значит, открываете торговлю хот-догами? — спросил Сэм.
— Ага, завтра! — ответила Элли. — Развесим объявления по всему пляжу. Нам нужны деньги на одно хорошее дело. Куинн мне не рассказывает, на какое, но говорит, на хорошее, и я ей помогаю.
Дана ждала, что Сэм тоже спросит и услышит в ответ, что его это не касается, но он промолчал.
— А я не знала, что ты сегодня приедешь, — сказала Куинн.
— Я подумал, что пора вашей тете выходить в море. Вот и явился.
Куинн слезла с велосипеда.
— А завтра приедешь? Сосисок купить?
— Очень постараюсь, — ответил он.
Куинн достала из корзинки почту и протянула ее Дане. Там был и конверт с сине-красной каймой — от Джонатана. Они с Элли молча понесли покупки в дом.
— Спасибо тебе, Сэм, — кивнула на лодку Дана. — Ты мне здорово помог.
— У меня на сегодня не было особых планов. — Он положил ей руки на плечи, заглянул в глаза. — У моряка должна быть лодка. Можно задать тебе один вопрос? Почему ты ко мне так настороженно относишься?
— Жизнь преподала мне хороший урок, — сказала она, вертя в руках письмо Джонатана. — Научила тому, что люди не всегда такие, какими кажутся.
— Не всегда же так бывает, — сказал Сэм.
Дана не стала спорить. И только когда он уехал, вдруг вспомнила, что он упоминал о Виноградниках, а она так и не поняла, откуда он узнал, что она там жила.
Сколько лет прошло… Они с Лили жили в Гей-Хеде, а потом Лили повстречала Майка, человека с острова. Он был плотником, пришел к ним починить сломанные перила. Лили в него влюбилась, и полгода спустя на холме, который называли Жимолостным, небольшом пригорке, поросшим цветами и виноградом, он сделал ей предложение. «Это священное для нас место!» — объявила тогда Лили. Куинн была зачата и рождена на том острове.
Майк, всю жизнь проживший в Виноградниках, долго не хотел уезжать с острова. Но работа там была в основном сезонная, и Лили уговорила его перебраться в Хаббардз-Пойнт. И тогда он занялся торговлей недвижимостью, открыл свою фирму. Иногда старые приятели просили у него работу. Кто-то был согласен уехать с острова, кто-то отказывался наотрез. Но там Майку строить не разрешали. Лили обожала остров, его дикую природу, и взяла с Майка слово, что на этой земле новостроек не будет.
Интересно, а чем он занимался в последний год, подумала Дана и присела на ограду читать письмо Джонатана. Он спрашивал, нужны ли ей вещи из мастерской. Краски, холсты — неужели она так все бросит?
Дана скомкала письмо и стиснула кулаки.
На следующее утро пошел дождь и лил четыре дня. В первый день Куинн паниковала, на второй впала в отчаяние. Те объявления, которые не смыл дождь, сорвал ветер. Сосиски, горчица и кетчуп полежат, но что делать со свежими булочками?
— Они зачерствеют, — сказала она. — Или заплесневеют.
— Вовсе нет! — заявила тетя Дана и, положив их в пакет, убрала в морозилку. — Все будет хорошо. И тебе хватит денег купить то, что ты хочешь.
Куинн закрыла глаза. Купить ей хотелось только одно. Ответ. Ответ на один-единственный вопрос.
— Хочешь чаю? — спросила тетя Дана, обняв Куинн за плечи. — Сядем с тобой у окна и будем ждать, когда кончится дождь.
— Нет, спасибо. — Куинн попыталась изобразить улыбку.
