– Ну, конечно, ты-то замужем за прекрасным парнем, а вот когда моей Барбаре было всего пять лет, ее отца только и видели; у него теперь новая семья, а о нас он и думать забыл. Не знаю насчет всех мужчин, зато знаю насчет одного мерзавца….
Маркса стояла чуть поодаль, словно не решалась подойти ближе. Лили улыбнулась ей и привлекла в компанию. Она прекрасно знала, что Мариса согласилась прийти на праздник именно по этой причине – независимо от того, осознавала она сама это или нет.
– Дочка так скучала по отцу, – продолжала Марлена. – У нее чуть лихорадка не сделалась, по ночам все плакала и плакала. Бывало, читаю ей какую-нибудь историю на ночь, и не дай бог там фигурирует отец – тут же безутешные слезы. Засыпает – ей отец снится, просыпается – плачет навзрыд. Пришлось ее даже не водить в школу пару дней, подержать дома – так она измучилась…
– Ты думаешь, дети могут по-настоящему заболевать, скучая по отцу? – спросила Синди.
– Все зависит от ребенка, – сказала Джоди.
– Нет, это от отца все зависит, – возразила Марлена. – Если ребенок ему безразличен, если он не участвует в его жизни…
– Ну, перестань, – улыбнулась Сюзанна. – Не так уж ты скорбишь, верно?
– Стараюсь, – ответила Марлена. – Я это, как говорится, изживаю.
– Ты просто не позволяй себя сжирать этим мыслям, дорогая, – посоветовала Дорис.
Лили слушала с интересом, но более других ее все же интересовала Мариса. Много лет назад она сама все это проходила. Вышивальщицы помогли ей вылечиться.
– Я предпочла бы, чтобы кто-нибудь сожрал его, – сказала Марлена. – Какая-нибудь восхитительно зубастая акула. Если доктор Нил сумел разыскать белого кита для Роуз, так, может быть, он сумеет присмотреть какую-нибудь акулу побольше для Артура?
– С Лаэмом об акулах не шути, – тихо сказала Энн. Лили медленно обернулась к окну. Она увидела «Зодиак», скользящий широкими, медленными кругами вокруг китобоя. Лаэм был высок и худощав, и ему приходилось низко пригибаться к рулю. У него были темные волосы, но в местах, где они поднимались легкими волнами, поблескивало серебро.
Стоя у окна салона, Лили наблюдала за Лаэмом. Но там появилась еще какая-то лодка. Она прищурилась, вглядываясь в нее, – ага, это Джеральд Лафарг. Было в нем что-то, что Лили не нравилось, – возможно, его самонадеянность, манера ходить гоголем. Джеральд смотрел в бинокль на Нэнни, и при виде этого Лили невольно содрогнулась.
– Да, – эхом отозвалась она, – при Лаэме об акулах не упоминай – после того, что случилось с ним и его братом.
– И с Джудом. – сказала Энн. – Мой муж ведь тоже там был. Они так до сих пор и не смогли это пережить, и – я уверена – никогда не смогут.
– Порой случаются такие страшные вещи, что их просто невозможно пережить, – раздался вдруг тихий голос Марисы.
Все лица обернулись в ее сторону. Лили представила ее друзьям в самом начале путешествия, как только они взошли на борт судна, и понимала, что у всех она вызывает любопытство. Но Мариса, словно сожалея о своих словах, подалась назад и отвернулась. На мгновение Лили снова взглянула в окно на Джеральда и вздохнула с облегчением, увидев, что он развернулся и повел лодку в открытое море.
– Постой, Мариса, – сказала Энн. – Иди сюда, поговори с нами.
– Конечно, пока девочки на палубе, расскажи нам немного о себе, – предложила Синди. – Что привело тебя на Кейп-Хок? Может быть, твой муж – рыбак? Или океанограф?
Я… м-м-м… я в разводе, – ответила Мариса. Внимание Лили было полностью приковано к своей новой гостье, и казалось, что та чувствовала себя крайне неловко. Вид у нее был не просто смущенный; она словно насторожилась, не желая выдавать какой-то свой секрет, не хотела и боялась обнаружить подробности своей жизни. Лили очень хорошо представляла, каким образом будет дальше разворачиваться этот разговор дальше.
– Человека могут привести сюда только три причины, – сказала Алиса. – Если у него семья в этих краях, если он безумно любит природу или если он бежал от несчастного брака.
По тому, как Мариса залилась румянцем, Лили поняла, что Алиса точно угадала и назвала одну из причин.
– Когда вы сказали, что бывают такие страшные вещи, которые не забываются, – подхватила Марлена, – я подумала – вот оно! Предательство, побои. У этих людей сознание, – как у четырехлетних, они просто деревья, сильные и тупые, только и всего…
– Я не могу… – начала Мариса.
– Девочки на палубе, – успокоила Энн. – Никто не услышит.
Лили придвинулась поближе к Марисе. Она хотела объяснить ей или хотя бы успокоить, что бояться нечего, что никто здесь не собирается делать ее жизнь предметом сплетен. Что никто не собирается выуживать из нее жестокие подробности ее жизни.
– Некоторые из нас далеко от дома, – сказала она. – Мы стали друг другу настоящими сестрами.
– У меня есть родная сестра, – сказала Мариса, и глаза ее заблестели. – Я с ней не так давно разговаривала…
– Скучаешь по ней? – спросила Лили.
– Больше, чем можно себе представить.
– А почему ты не хочешь пригласить ее сюда?
– Потому что не исключено, что он прослушивает ее телефон. Он сказал, что никогда – никогда – не отпустил бы нас.
– Но вы все же уехали.
– Уехали. – Мариса запнулась. – А теперь чувствуем, что попали в ловушку.
– Потому что ты боишься?
– Да, но есть и кое-что еще… мы не можем свободно перемещаться. Не можем оставаться самими собой…
– Это пройдет, – сказала Лили.
– Иногда мне здесь так одиноко.
– Теперь у тебя есть мы, – сказала Синди. – Мы только что познакомились, но уже все твои друзья. И рады, что ты среди нас, Мариса.
Мариса сделала попытку улыбнуться, но у нее это плохо получилось. Чувствуя, что женщине становится невмоготу, Лили взяла ее под локоть. – Давайте-ка выпьем пунша! Идет? – предложила она и повела Марису к буфетной стойке.
Спокойно, неспешно, как могло показаться со стороны, две женщины налили себе розового пунша в бумажные стаканчики, взяли маленькие тарелочки с нарезанным сыром и фруктами. В открытое окно доносился голос Джуда, объяснявшего девочкам, как киты питаются, фильтруя воду; он рассказывал, что морские животные съедают по пять тонн криля в день, что соответствует весу взрослого слона. Женщины тем временем продолжали беседовать, кто-то вышивал, рукодельничал, по мере того как мерно звучали и разворачивались всякие истории.
– Когда ты сказала, что одинока, – говорила Лили, – ты имела в виду, что скучаешь по мужу?
– По мужу? – с недоумением переспросила Мариса.
– Ну да, по нему. Ну, скажем, по бывшему мужу – ты ведь в разводе? Это отец Джессики?
– Нет, он ее отчим, – ответила Мариса, остановив руку со стаканом на полпути ко рту.
