– Мой-то старик обязательно потребует, – не согласился со
мной Крис. – Он в последнее время как с цепи сорвался. – Чуть поразмыслив, он
кивнул: – Черт с ним, игра стоит свеч.
– Отлично! – Тедди вскочил с улыбкой до ушей, готовый
разразиться своим сумасшедшим хохотом. – После обеда собираемся у Верна. Что
скажем дома насчет ужина?
– Я, ты и Горди скажем, что поужинаем у Верна, – предложил
Крис.
– А я – что у Криса, – объявил Верн.
План этот должен был сработать, лишь бы не случилось нечто
непредвиденное, или же наши родители не переговорили бы друг с другом, однако
ни у Верна, ни у Криса телефона не было. Во многих семьях телефон в то время
все еще считался предметом роскоши, особенно в неимущих слоях общества, к
которым мы все, в общем-то, принадлежали.
Отец мой был уже на пенсии. У Верна старик продолжал
работать – водил грузовик 1952-го года выпуска. У Тедди, правда, был
собственный дом, но и его мамаша постоянно охотилась за квартирантами, чтобы
хоть как-то заработать. В то лето ей не удалось завлечь ни одного – табличка
«Сдается меблированная комната» провисела у них в окне с самого июня. Папаша
Криса неизменно пребывал в запое, жил на пособие и днями напролет торчал в
таверне Сьюки вместе с отцом «Туза» Меррила и парой других забулдыг.
Крис не любил о нем рассказывать, но мы все знали, что он
ненавидит своего папашу лютой ненавистью. Регулярно – раз в две недели – он
появлялся в синяках, с подбитым глазом, сиявшим всеми цветами радуги, а как-то
пришел в школу с забинтованной головой. Время от времени он подолгу пропускал
занятия, и тогда возле его дома появлялся старый черный «шевроле» с табличкой
«пассажиров не беру» на ветровом стекле, принадлежавший городскому школьному
инспектору, мистеру Хэллибартону. Мать Криса в таких случаях пыталась выгородить
сына, заявляя, что он болен. Если Крис просто прогуливал, инспектор его строго
наказывал, но когда он не мог посещать школу из-за отцовских побоев, Берти (так
мы все звали инспектора, конечно, за глаза) делал вид, что ничего особенного не
произошло. Признаться, я в то время не задумывался о причинах такого
двойственного подхода.
За год до описываемых событий Крис был исключен из школы на
три дня: во время его дежурства пропали деньги на завтраки, сбор которых входит
в обязанности дежурного. Инспектор же, конечно, обвинил в пропаже Криса, хоть
тот и божился, что не брал денег. Узнав про это, родитель Криса разбил сыну нос
и сломал руку… В общем, у бедняги Криса была семейка еще та. Старший брат Фрэнк
сбежал из дому в семнадцать, поступил служить на флот и кончил тем, что сел за
изнасилование и вооруженное нападение. Средний брат, Ричард, известный более
под кличкой «Глазное Яблоко» – его правый глаз почему-то постоянно закатывался,
– был исключен из десятого класса и с тех пор болтался в одной компании с
Чарли, Билли Тессио и прочими гопниками.
– Думаю, все пройдет великолепно, – заверил я Криса. – А как
насчет Джона и Марти?
Джон и Марти Деспейны были также постоянными членами нашего
«клуба». – Они пока что не вернулись, – ответил Крис, – и, очевидно, будут не
раньше понедельника.
– Жаль.
– Так что – решено? – Тедди уже горел нетерпением, не
допуская и мысли, что нам что-то помешает.
– Решено, – подвел итог Крис. – Кто хочет еще партию в скат?
Никто не захотел: все были чересчур возбуждены, чтобы
продолжать игру. Бейсбол нас тоже не увлек. Мысли у всех были заняты
предстоящими поисками малыша Брауэра, вернее, того, что от него осталось. Около
десяти мы разошлись по домам договариваться с родителями.
Глава 6
Я был дома в четверть одиннадцатого, по пути заглянув в
книжную лавку за новым выпуском серии криминальных романов Джона Макдональда,
что делал регулярно, раз в три дня. У меня был четвертак, которого хватило бы
на книжку, но новенького ничего не было, а все старье я перечитал раз этак по
шесть.
Машины нашей возле дома не было, и я припомнил, что мама
собиралась с подругами на концерт в Бостон. Большая меломанка моя матушка… А
впрочем, почему бы и нет? Ребенок ее мертв, надо же как-то отвлечься? Довольно
горькие мысли, но, я надеюсь, вы меня поймете.
Отец был дома, точнее, в саду – он тщетно пытался
реанимировать погибшие деревья при помощи тугой струи из шланга. Чтобы понять
всю бесплодность его усилий, достаточно было бросить взгляд на то, что раньше
составляло гордость семьи. Земля в саду потрескалась и превратилась в
грязно-серый порошок. Немилосердное солнце спалило все, за исключением
маленькой делянки с чахлой кукурузой. Отец сам признавался, что поливать он не
умел – это всегда было маминой обязанностью. Он же никогда не мог достичь
золотой середины: после его поливки один ряд деревьев стоял в воде, соседний же
высыхал… Почти одновременно – в августе – он потерял и сына, и любимый сад. Не
знаю, какая из этих потерь подкосила его больше, но он с тех пор замкнулся в
себе и напрочь перестал чем-либо интересоваться. Что ж, его я тоже понимаю.
– Привет, пап! Хочешь? – Я протянул ему пакет с бисквитами,
купленными вместо криминального романа.
– Привет, Гордон, – ответил он, не поднимая взгляда от
струи, уходящей в безнадежно высохшую землю. – Нет, спасибо, я не голоден.
– Ничего, если мы с ребятами заночуем сегодня в палатке у
Верна в поле?
– С какими ребятами?
– Да с Верном и Тедди Душаном. Может, еще с К рисом.
Я ожидал, что папа обязательно пройдется по поводу Криса и
его семейки: что, дескать, он воришка, подрастающий малолетний преступник,
яблоко от яблони… Однако он только вздохнул, проговорив:
– Ладно уж, валяй…
– Вот это клево! Спасибо, пап!
Я уже повернулся к дому – поглядеть, есть ли что забавное по
ящику, -когда он вдруг остановил меня словами:
– Гордон, а больше с вами никого не будет?
Обернувшись, я посмотрел на него, ища в его вопросе
какого-то подвоха, но его не было. Лучше бы уж был… Спросил он это просто для
порядка – вряд ли его на самом деле интересовало, чем я занят и с кем. Вряд ли
его вообще что-то интересовало в этом мире. Плечи отца поникли, на меня он даже
не смотрел, уставившись на мертвую землю, глаза его как-то неестественно блестели
– похоже, в них стояли слезы.
– Ну что ты, пап, они отличные ребята, – начал я.
– Да уж куда там – отличные… один воришка и два придурка.
Компания у моего сына просто замечательная.
– Верн Тессио вовсе не придурок, – возразил я. О Тедди лучше
было бы помолчать…
– О да, конечно, в двенадцать лет он все еще стоит в пятом
классе, а чтобы одолеть комиксы в воскресной газете, ему нужно не менее
полутора часов.
