Мы бы, безусловно, так и поступили, если б только знали, что
и Билли Тессио, и Чарли Хоген, и старший братец Криса по прозвищу «Глазное
Яблоко», а кроме них и Джек Маджетт, и Норман «Волосан» Бракович, и Вэнс
Дежарден, и даже сам «Туз» Меррил усаживались именно в тот момент, когда мы
решали, как быть дальше, в побитый «форд» Меррила и розовый «студебеккер» Вэнса,
чтобы поехать посмотреть на труп парнишки.
Мы не могли знать, что не прошло и тридцати шести часов с
момента, когда Верн подслушал страшную тайну, как его братец Билли проболтался
Джеку Маджетту, а Чарли – «Тузу». Те поклялись здоровьем матери хранить
услышанное в секрете, однако уже к полудню об этом знала вся их банда. Можно
себе представить, как эти два ублюдка относились к собственным матерям…
Вся шайка-лейка собралась на совет, и «Волосан» Бракович
высказал уже известную вам, дорогой мой читатель, мысль о том, что было бы
неплохо попасть на первые полосы газет и в программы теленовостей, для чего
необходимо «случайно» обнаружить труп, а для пущей убедительности погрузить в
машины побольше рыболовных снастей. Дескать, мы тут собрались порыбачить,
господин констебль, и вот полюбуйтесь, что выудили…
Когда мы вышли, наконец, на финишную прямую, они как раз
свернули с автострады на дорогу, ведущую к Ройял-ривер.
Глава 25
Первые тучки появились на небе к югу от нас часов около
двух, но поначалу мы на них не обратили никакого внимания: последние дожди
прошли в самом начале июля, с какой же стати быть дождю сейчас? Однако тучи
постепенно сгущались, становились свинцовыми и мало-помалу двигались в нашу
сторону. Я пригляделся к горизонту повнимательнее, надеясь увидеть характерную
пелену, которая указывала бы на уже начавшийся дождь милях в двадцати, а может,
и в пятидесяти от нас, однако ее пока не было. Тучи же продолжали сгущаться.
Выяснилось, что Верн натер ногу. Мы остановились, ожидая,
пока он подложит немного мха под пятку левой кроссовки.
– Как думаешь, Горди, дождь будет? – спросил Тедди.
– Похоже на то.
– Вот, блин, – вздохнул он, – ну и денек… А может, оно и к
лучшему: жара достала окончательно…
Из-за больной ноги Верна нам пришлось сбавить шаг. В том,
что дождь будет, отпали последние сомнения после того, как в небе откуда ни
возьмись появились стаи галдящих птиц, и сам воздух как-то резко изменился: из
прозрачного, чуть подрагивающего он сделался каким-то густо-жемчужным,
насыщенным влагой, хотя жара ни капельки не спала. Наши удлинившиеся тени также
потеряли резкие очертания. Небо с южной стороны приобрело медный оттенок. Мы
опасливо поглядывали на тучи, выросшие до колоссальных размеров и уже готовые
закрыть солнце. То и дело в них сверкали ослепительные вспышки, на мгновение
делая их светло-серыми вместо свинцово-фиолетовых. Из-под ближайшей тучи
ударила громадная ветвистая молния, такая яркая, что я не мог не зажмуриться.
Вслед за ней раздался оглушительно долгий раскат грома.
Мы немного поворчали по поводу дождя, но в глубине души
каждый из нас жаждал освежающей влаги… только без пиявок.
Было чуть больше половины четвертого, когда впереди, в
просвете между деревьями, блеснула полоска воды.
– Наконец-то! – радостно воскликнул Крис. – Это Ройял!
У нас как будто появилось второе дыхание, так мы рванули к
долгожданной реке. Тем временем ливень приближался. Воздух еще более загустел,
и за какие-то секунды температура упала градусов на десять. Взглянув себе под
ноги, я вдруг обнаружил, что тень моя совсем исчезла.
Мы снова шли попарно, внимательно вглядываясь в склоны
насыпи по обе стороны дороги. Я ощутил внезапную сухость во рту. Солнце в
последний раз выглянуло из-за туч и больше уже не показывалось. Картина эта –
громадная туча, сверкающая золотом по краям – напомнила мне одну из иллюстраций
к Ветхому Завету. Наконец солнечные лучи исчезли вовсе, а за ними тучи
поглотили и последний кусочек голубого неба. Мы, словно лошади, почуяли запах реки,
а может, это был запах океана, готового вот-вот обрушиться сверху на иссохшую,
истомившуюся по влаге землю. Назревал, судя по всему, настоящий потоп.
Я старался внимательно смотреть на обочину, однако
разверзшееся небо приковывало взгляд помимо моей воли. Прохладный ветер все
крепчал. Внезапно прямо у меня над головой сверкнула такая ослепительная
вспышка, что глаза сами собой зажмурились: похоже, сам Господь сфотографировал
меня, по пояс голого мальчишку, куда-то бредущего по железнодорожной колее.
Где-то ярдах в пятидесяти рухнуло сраженное молнией громадное дерево, а
последовавший вслед за этим раскат грома заставил меня содрогнуться. Больше
всего на свете мне сейчас хотелось очутиться дома, в уютном безопасном месте
вроде погреба, где хранилась картошка, с хорошей книжкой…
– О, Боже! – вскрикнул Верн фальцетом. – Господи Иисусе, вы
только посмотрите!
Взглянув туда, куда указывал пальцем Верн, я увидал
голубовато-белый огненный шар, двигавшийся к нам над левым рельсом с треском и
шипением, напоминавшем рассерженного кота. Мы замерли в оцепенении, разинув рты
и все еще не веря в существование подобных штуковин, а шар тем временем
промчался мимо нас и, удалившись футов на двадцать, вдруг лопнул с громким
треском и исчез, распространив вокруг резкий озоновый запах.
– Какого черта я вообще тут делаю? – пробормотал Тедди.
– Вот это да! – возбужденно воскликнул Крис, потрясенный
зрелищем. -Глазам своим поверить не могу! Вот так штука, а?!
Я, однако, в этой ситуации был согласен скорее с Тедди. Как
и ему, мне было весьма не по себе, а одного взгляда на небо хватило, чтобы
закружилась голова. Очередная молния ударила совсем рядом, запах озона стал
сильнее, а раскат грома последовал практически безо всякой паузы. Звон в ушах
еще не стих, когда послышался ликующий вопль Верна:
– ВОТ ОН!!! НУ, НАКОНЕЦ ТО! СМОТРИТЕ, ВОН ТАМ ОН!!! Я ЕГО
ВИЖУ!
Достаточно прикрыть глаза, и я снова и снова вижу Верна
стоящим на рельсе, словно первооткрыватель на капитанском мостике, прикрыв
ладонью глаза от очередной вспышки, другой же рукой указывая куда-то вдаль.
Мы подбежали к Верну, при этом я повторял про себя: «Его
просто-напросто подвело воображение. Сначала пиявки и жара, теперь эта гроза…
Ему, конечно, померещилось». Однако, как бы мне ни хотелось, чтобы это так и
было, я уже понимал, что Верну вовсе не померещилось. В тот миг я осознал, что
зря ввязался в это гиблое дело, что любоваться на мертвое тело у меня не было
ни малейшего желания.
Там, куда указывал Верн, прошедшие ранней весной ливни
частично размыли насыпь, образовав канаву фута в четыре, до которой у ремонтной
службы либо никак не доходили руки, либо ее просто не заметили. Канава заросла
уже черникой, откуда высовывалась белая, как воск, ладонь. Запах оттуда шел
отвратный.
