Я старался не дышать, остальные, по-моему, тоже.
Сильный ветер хлестал нас теперь уже со всех сторон, однако
я его не замечал, думая, что обязательно сойду с ума, если сейчас услышу выкрик
Тедди: «Парашютистам приготовиться к прыжку!» Лучше бы было увидеть все тело
сразу, а не одну эту восковую ладонь… Она и сейчас встает у меня перед глазами
всякий раз, когда я слышу или же читаю о каком-нибудь ужасном происшествии или
преступлении.
И вновь блеснула молния, потом еще и еще раз. Раскаты грома
следовали один за другим, словно боги устроили там, на небесах, гонки на
огненных колесницах.
– Бли-и-ин, – протянул Крис. Ругательство вышло у него
каким-то полувздохом, полувсхлипом.
Верн нервно облизнул губы, а Тедди молча стоял и смотрел.
Ветер то сдувал его длинные, спутанные волосы с ушей, то снова закрывал их. На
лице его застыла абсолютно ничего не выражающая маска, хотя позднее мне стало
казаться, что нечто на нем все же промелькнуло…
По мертвой ладони ползали взад-вперед черные мураши.
Лес вокруг нас как будто тяжело вздохнул, заметив, наконец,
наше присутствие – это по кронам деревьев ударили первые, тяжелые капли дождя.
По голове и рукам застучали капли размером в десятицентовик.
Изголодавшаяся по влаге земля впитывала их мгновенно.
Эти первые громадные капли сыпались, наверное, не более пяти
секунд. Мы с Крисом озадаченно переглянулись.
И тут разверзлись хляби небесные, и начался всемирный потоп…
Крис спрыгнул с насыпи к промоине, волосы у него уже намокли
и слиплись. Я последовал за ним. Верн с Тедди поспешили за нами, но мы с Крисом
оказались у тела Рея Брауэра первыми. Лежал он ничком. Крис вопросительно
посмотрел на меня, взгляд у него был серьезным, совсем взрослым. Поняв, чего он
хочет, я молча кивнул.
Думаю, что тело оказалось тут, внизу, безо всяких видимых
увечий, а не там, на рельсах, изуродованным до неузнаваемости, потому что
парнишка в последний момент попытался увернуться от поезда. Лежал он головой к
насыпи, в позе ныряльщика перед прыжком. Его темные, рыжеватые волосы слегка
вились, на них виднелась запекшаяся кровь, однако ее было совсем немного. Одет
он был в темно-зеленую футболку и джинсы. Обуви не было, но чуть поодаль, в
зарослях черники, я заметил низкие кроссовки. Это меня поначалу удивило –
почему это они валяются отдельно? – но потом я понял, в чем тут дело.
Все мои родные и друзья считают, что мое богатое воображение
-бесценный дар Божий, что оно не только позволяет зарабатывать на жизнь, но и
не дает мне никогда скучать, словно бесплатное кино, которое можно смотреть,
когда захочешь. В общем-то, они правы, но иногда, особенно по ночам,
воображение рисует мне такое, что лучше было б никогда не видеть. Вот и сейчас,
глядя на эти валяющиеся в стороне кроссовки, я отчетливо увидел, как кроссовки
слетели у него с ног от страшного удара поездом, удара, который и отнял у него
жизнь.
Только теперь я осознал это с ужасающей отчетливостью:
парнишка не спит, не приболел, он мертв, безнадежно мертв, он никогда уже не
встанет с этой постели из черники, никогда не наденет свои кроссовки, не
вернется домой, вообще теперь по отношению к нему одно лишь слово имеет смысл:
НИКОГДА. Он мертв, умер. Конец…
Мы перевернули его лицом вверх, подставив его под проливной
дождь, сверкающие молнии, оглушительные громовые раскаты.
Его лицо и шею покрывал сплошной ковер из муравьев и жуков,
копошащихся вокруг выреза футболки. Широко раскрытые глаза представляли собой
не менее кошмарное зрелище: один закатился так, что виден был только белок, а
второй смотрел прямо на нас, не мигая. Кровь, очевидно из коса, запеклась на
верхней губе и на подбородке, а правая сторона лица была сплошным
кровоподтеком. И все равно, выглядел он не столь ужасно, как я предполагал.
Однажды Деннис с силой распахнул дверь именно в тот момент, когда я собирался
ее открыть с противоположной стороны, так у меня кровоподтеки на физиономии
были еще страшнее, плюс к тому, конечно, кровь из коса, и тем не менее я даже
не отказался ужинать в тот вечер.
Изо рта Рея Брауэра выполз громадный жук и, перебежав по
щеке, свалился в чернику.
– Видали? – сказал Тедди срывающимся голосом. – Держу пари,
у него там, внутри, полным-полно жуков, даже, наверное, в мозгу…
– Заткнись, Тедди! – прикрикнул на него Крис, и Тедди с
видимым облегчением его послушался.
Небо прочертила ярко-голубая молния, отразившись в глазах
парнишки, которые словно ожили на миг, как будто он обрадовался, что его,
наконец, нашли, и нашли именно мы, ребята одного с ним возраста.
Только теперь я заметил, какой тяжелый от него исходит дух.
Уверенный, что меня вот-вот стошнит, я поспешно отвернулся, однако позывов, как
ни странно, не было. Тогда, чувствуя, что это мне необходимо, я сунул в рот два
пальца, но и это не помогло: спазм сжал желудок, но не более того.
Шум ливня и громыханье грома совершенно заглушили рокот
моторов двух автомобилей, подъехавших со стороны Харлоу, и уж тем более никто
из нас не слышал приближающихся шагов. Потому-то мы и застыли в оцепенении,
когда «Туз» Меррил, перекрывая грозу, заревел:
– А эти тут откуда взялись?!
Глава 26
От неожиданности мы так и подпрыгнули, а Верн вскрикнул –
как выяснилось позже, ему показалось, что это труп так заорал.
Мы, еле дыша от страха, подняли глаза. У дальнего от нас
края заболоченного участка, там, где лесополоса скрывала от нас проселочную
дорогу, стояли «Туз» Меррил и Чамберс «Глазное Яблоко». От нас их отделяла лишь
плотная дождевая пелена, за которой четко просматривались их красные нейлоновые
куртки – из тех, что можно купить в любой студенческой лавке по предъявлении
билета учащегося, а выступающим за университетские команды их выдают бесплатно.
– Так это младший мой братишка! – присвистнул «Глазное
Яблоко». – Ах, ты, гаденыш, сукин сын!
Крис, разинув рот, уставился на брата. Его насквозь мокрая,
грязная рубаха все еще была обвязана вокруг пояса, а на голых плечах резко
выделялись темно-зеленые от дождя лямки рюкзака.
– Ты, Рич, лучше сюда не лезь, – сказал он чуть дрожащим
голосом. -Он наш. Это мы его нашли.
– Вы?! – заорал «Глазное Яблоко». – Черта с два! Нашли его
мы, мы же и сообщим о нем в полицию.
– Ничего не выйдет, «Глазное Яблоко», – сказал я, чувствуя,
как закипаю от ярости. Если бы мы только могли предположить, что так все
обернется… что они явятся сюда на автомобилях… Именно это почему-то и разозлило
меня больше всего: они приехали в комфорте, на машинах, тогда как мы… Ну, нет,
им не удастся воспользоваться, как всегда, так называемым правом старшего.
После всего, что с нами было -нет, не выйдет!
