– А он не упадет оттуда? – спросила Кейт.
– Кто-кто, а Калеб не упадет, – заверил Баркли, покачав головой.
– Так это ваш сын?
– Да. Мы занимаемся строительными работами – целыми днями что-нибудь строим и ремонтируем. И, нужно сказать, такого работника, как мой сын, еще поискать: он и по стропилам, как кошка, лазает, и тяжеленные тюки с материалом таскает – по одному на каждом плече, и на вершину маяка запросто забирается, чтобы заделывать щели.
– У вас замечательный сын, – сказала Кейт, удивляясь, почему за все время пребывания в гостинице она ни разу его не видела.
– Спасибо. А по субботам он приводит в порядок этот старый сарай. В общем, никогда не сидит без дела. Потом маяк перейдет к нему – в нашем роду ведь все были смотрителями.
– А в чем заключаются ваши обязанности?
Баркли улыбнулся, обрадованный возможностью поговорить.
– Ну, раз вы спрашиваете, я с удовольствием вам расскажу… Маяк – это кирпичная башня, построенная на железном каркасе. Маячную башню нужно постоянно ремонтировать и подновлять, потому что она очень быстро разрушается от морской воды и соленого воздуха. Мой отец работал по двадцать четыре часа в сутки без выходных. Он следил за состоянием маяка и регулировал подачу световых и звуковых сигналов. Двадцать лет назад на маяке установили автоматическую систему, и работать стало намного легче. Теперь работу маяка регулируют чувствительные датчики.
– Значит, сейчас всю работу выполняет машина? – с некоторой грустью спросила Кейт.
Ей казалось намного более романтичным, чтобы маяком управлял смотритель и чтобы он, наблюдая за проходящими мимо судами, думал с гордостью, что это, благодаря ему, мореплаватели в безопасности, и их корабли благополучно проплывают мимо скалистых берегов.
– Да, теперь маяком управляют датчики, а мы должны следить за состоянием оборудования и вовремя заменять вышедшие из строя детали. Для подачи световых сигналов используется прожектор с галогенно-вольфрамовой лампой мощностью в тысячу ватт. Если лампа перегорит, то включается запасная. Когда на море сильный туман, датчики реагируют на увеличение влажности воздуха – система автоматически срабатывает, и маяк начинает подавать звуковые сигналы. А во времена моей юности туманные сигналы подавала сирена, которую нужно было включать вручную. Она часто ломалась, и поэтому я должен был сидеть там и следить за ее работой. Так что, в то время, когда Джон постигал науки в Йельском университете, а потом в Джорджтауне, я сидел и следил за тем, чтобы сирена подавала двухсекундный сигнал каждые тридцать секунд. Вот Калеб этого уже не застал, и он даже не представляет, как сейчас просто работать.
– У вас замечательная семейная традиция, – сказала Кейт.
– Да, это точно, – задумчиво согласился с ней Баркли и, захлопнув багажник, уже другим, бодрым голосом произнес: – Ну, все в порядке. Счастливого пути, Кейт… Если будете когда-нибудь в море в наших краях, обращайте внимание на свет маяка Сильвер Бэй. Каждые шесть секунд он испускает белый луч света, а мель освещается красным.
– Спасибо, я буду держаться от нее подальше, – произнесла Кейт, открывая заднюю дверцу машины, чтобы Бонни запрыгнула на сиденье.
Распрощавшись с Баркли, она положила на переднее сиденье сверток, который все это время держала в руках, и села в машину. Прежде чем уехать из Сильвер Бэй, ей нужно было побывать еще в одном месте. Она не знала точно, как найти этот дом, но адрес у нее был. Она отыскала его в адресно-телефонном справочнике, немало удивившись тому, что координаты судьи – пусть и вышедшего на пенсию – было так легко выяснить. По дороге Кейт включила обогреватель, стараясь унять дрожь.
Найти дом судьи не составило большого труда. Он находился в тихом элитном районе неподалеку от церкви и муниципалитета. Дом был серо-голубого цвета, с белыми ставнями и крытой шифером мансардой. Аккуратный дворик перед домом был обнесен металлическим забором. На клумбах цвели белые и желтые хризантемы. На крыльце Кейт увидела тыкву, которую она купила для Мэгги.
Как только она подъехала к дому, залаял Брейнер. Пес смотрел в окно и заливался лаем, сгорая от нетерпения выбраться из дома, чтобы встретиться с Кейт и Бонни. Кейт надеялась, что, услышав его лай, дети выбегут на улицу, и она сможет сама передать сверток Мэгги.
Однако из дома никто не выходил. Было десять часов утра, и машин на подъездной дорожке у дома не было. Кейт подумала, что, Джон, возможно, уехал на работу или отправился куда-нибудь с детьми – в кафе или на футбольный матч.
У Кейт перехватило дыхание, когда она подумала о семье О'Рурков. Такие милые, любящие дети. Кейт очень хотелось узнать их поближе и подружиться с ними, но она понимала, что это невозможно. Она прекрасно помнила, какое лицо было у Джона, когда дети вчера пригласили ее на пиццу. Его ледяной взгляд говорил ей, что он не хочет сближаться с тем, кто пытается получить какую-то информацию о его клиенте. Но Кейт понимала даже больше.
Он не хотел сближаться ни с кем.
Отогнав от себя мысли про Джона О'Рурка, Кейт поднялась по каменным ступенькам и нагнулась, чтобы положить сверток на крыльцо, как вдруг услышала, что тяжелая дверь, ведущая в дом, начала открываться.
Кейт подняла глаза и увидела перед собой старушку. Она была маленькая и сгорбленная, с белыми как снег волосами, собранными в пучок. На бледном, испещренном морщинами лице светились ярко-голубые глаза. Одета она была в черное платье и белый передник. Старушка, улыбаясь, глядела на Кейт с любопытством и теплотой.
– Кто же это пришел к нам в гости? – по-прежнему широко улыбаясь, спросила она с мягким ирландским акцентом.
– Меня зовут Кейт Хэррис, – ответила Кейт, выпрямляясь. – Но я не в гости, я просто пришла передать вот это Мэгги.
– Мисс Маргарет?
– Да-да, мисс Маргарет.
– А, так вы ее мама, – сказала старушка и понимающе закивала, беря из рук Кейт сверток.
– Нет, – смущенно произнесла Кейт. – Ведь ее мама…
– Сейчас с ангелами, – продолжила старушка, прижимая сверток к груди. – Я знаю. Я говорю о другой…
Кейт потеряла дар речи.
– Вы видели ангелов? – склонив голову набок, спросила старушка.
Ошеломленная Кейт отрицательно покачала головой.
– О нет, вы видели. Вы их, конечно же, видели. Это милые девочки, которые ушли раньше нас… Это наши любимые сестры. Разве они не ангелы?
– Вы говорите о Вилле? О моей сестре Вилле?
– Да, – сказала старушка. Она подняла к небу свои голубые глаза, перекрестилась и снова посмотрела на Кейт. – Ведь ты Мария, правда? Пресвятая мать…
– Мария? Да нет, я… – начала Кейт и замолчала, внезапно все поняв.
Очевидно, старушка страдала болезнью Альцгеймера или чем-то в этом роде, и она думала, что к ней явилась Дева Мария. Возле ног старушки проскользнул Брейнер, и Кейт с облегчением обняла его.
