– Я не знал, что сказать, Мэдди. Все так запуталось. Что Эмма говорила тебе… и что она сделала… потом эта авария…
– Я убила ее, – сказала Мэделин. – Я бы ни за что не могла причинить ей зла, но она ударила меня, и я выпустила руль…
Внутри у Джека все сжалось. Он любил свою сестру – в этом не было сомнения. Но он не мог заставить себя выслушать все подробности случившегося. В чем призналась Эмма, чем Мэделин вызвала ярость Эммы – разбираться в этом ему было слишком трудно, даже спустя год.
Она замерла, увидев горестное выражение его лица.
– Я хочу объяснить тебе все, – сказала она тихо.
– Давай не будем сейчас возвращаться к этому, – произнес он.
– Это единственный путь, – сказала она. – Ты должен понять, что я не собиралась все разрушать.
– Стоп, Мэдди, – сказал он, его сердце горело.
По шее стекал пот, и он чувствовал, как устал. Ему хотелось быть благоразумным. Это лето немного подлечило его – ему посчастливилось встретиться со Стиви, проводить с ней время, видеть, что Нелл стало лучше. Он мог говорить с Аидой, видеть ее отношения с племянницей. Воспоминания об Эмме и о Мэдди, светлые воспоминания – все это было здесь, в Хаббард-Пойнте.
– Но ты должен меня выслушать, Джек, должен!
– Я не могу! – крикнул он.
Тишина была оглушительной. Казалось, остановилась вся жизнь в Хаббард-Пойнте – теннисные и баскетбольные мячи уже не прыгали, радио замолчало, люди перестали разговаривать. Не было слышно ни звука. Голос Джека отозвался эхом в собственных ушах. Мэделин стояла перед ним, бледная и застывшая.
– Прости, – сказал он.
– Я поеду, – проговорила она дрожащим голосом.
– Нет, Мэдди, – произнес он, его руки тряслись.
Он двинулся к ней, но она внезапно скользнула в свою машину. Она нащупала ремень безопасности, плотно застегнула его. Он хотел дотянуться до нее, но не осмелился прикоснуться к ней. Она казалась такой ранимой…
– Джек, – сказала она. – Я люблю тебя.
– Мэделин, – проговорил он. Их глаза встретились, и он почувствовал слезы, бегущие по его щекам. Он не мог сказать ни слова. Он так любил ее, что не мог бы это выразить. Иногда, думая об аварии, он так злился на нее, что ему хотелось встряхнуть ее как следует. А в другое время эта ярость была направлена на Эмму, невольно убитую его сестрой. Если бы Эмма не кинулась на Мэделин, она не выпустила бы руль и не врезалась в дерево.
– Что? – она смотрела на него.
– Не пропадай.
– Мне не стоило приезжать.
Выражение ее глаз разбивало Джеку сердце.
– Мэдди, – повторил он. Ему хотелось вернуть то время, когда любовь к сестре была самым простым и естественным чувством.
– Теперь мне надо ехать, – сказала Мэделин.
– Не надо, – возразил он.
– Скажи Нелл, что я ее очень люблю.
Окно ее машины было открыто, ее рука лежала на руле. Джек осознал, что даже не может обнять ее. Он протянул руку в окно, и его пальцы коснулись ее волос. Она покачала головой и подавила рыдание.
– Ты не знаешь, как сильно Нелл любит тебя, ты даже представить себе не можешь, Мэдди, – сказал он.
Но она не остановилась, она тихо уехала.
Джек стоял на дороге. Что вообще произошло? Почему все кончилось так ужасно? Это было безумие, в этом не было никакого смысла, не было логики. Прошел год после аварии, но встреча с сестрой все вернула, будто все произошло только вчера. Конечно, не Мэдди убила Эмму. Она убивала идеализированный ее образ.
Смерть отняла Эмму, но она сама была готова оставить все, чем раньше дорожила. Видеться с Мэдди означало терзаться воспоминаниями, выпустить из тайников души свои сомнения. Он должен был сам справиться с хаосом, бушевавшим в его душе, найти твердую основу для того, чтобы голова его стала ясной, и все его существо могло сконцентрироваться на главной цели – быть сразу и отцом и матерью для своей дочери. Он должен делать то, что будет хорошо для Нелл. Он взял на себя все обязанности ее покойной матери и отвечал за то, чтобы с ней ничего не случилось. Теперь он не мог допустить ошибки. Нелл такая ранимая, и у нее нет никого, кроме него.
Все имеет свою причину – так говорили в католической школе монахини. Это было универсальным объяснением самых неприятных вещей: ленивых детей, тех, кто бросал команду, смерти родителей. Странно, что Джек вспомнил это сейчас, стоя один посреди дороги. Мэделин приезжала сюда, чтобы ему стало ясно, что он любит ее так же, как раньше. Но он ничего не мог поделать с тем, что она принесла с собой, – с правдой об Эмме, о том, что их совместная жизнь была на самом деле ложью.
И инстинкт самосохранения подсказывал ему: уехать так быстро и так далеко, как только возможно.
Нелл и Пегги закончили купаться с другими детьми и поспешили взобраться на свой велосипед-тандем. Они с ним уже хорошо освоились, и сегодня была очередь Нелл управлять. Она немедленно двинулась к Хаббард-Пойнту.
– Я знаю, куда ты едешь, – крикнула ей Пегги, сидевшая сзади.
– А вот и не знаешь!
– «Сердце камня, синий дом…», – поддразнила ее Пегги.
– Ее дом теперь не синий. Кроме того, ты же видела ее в кино на пляже? Разве она не понравилась тебе?
– Я и так знала… – начала было Пегги и замолчала.
Поскольку Пегги не протестовала, Нелл усмехнулась и проехала за теннисным кортом, обогнув его, на тенистую Пойнт-роуд. Когда они добрались до дома Стиви, Нелл прислонила велосипед к каменной стене и взяла Пегги за руку, чтобы приободрить ее. Они стали подниматься по лестнице.
– Ты не умеешь читать? – прошептала Пегги, увидев предупреждающую надпись.
– Она не имела в виду меня, – сказала Нелл с гордостью.
Когда они подошли к задней двери, Нелл тихо постучала, стряхивая песок со своих босых ног, Пегги сделала то же самое. Они были в купальниках, еще сыроватых. К тому же волны были сегодня выше, чем обычно, обдавали их снизу, так что в купальниках был песок. Нелл подумала, что лучше бы они переоделись, и нахмурилась от этой мысли, когда Стиви открыла им дверь.
– Какой приятный сюрприз! – сказала она. – Входите же.
– Да, но у нас мокрые купальники, – смущенно сказала Нелл, – и все в песке. Прошу прощения.
– Вот еще, – сказала Стиви. – Пляжные девочки и должны быть в мокрых, засыпанных песком купальниках. Я рада тебя видеть. Привет, Пегги.
– Привет, – сказала Пегги, и в ее голосе слышался отзвук смущенного голоса Нелл.
– Мне было приятно увидеть тебя в кино вечером. Как поживают твоя мама и Тэра? Джо вернулся домой?
– У них все хорошо, и, конечно же, Джо вернулся, – сказала Пегги, оживившись.
