Доктор Мэллори объяснила ей, что травму помнят клетки ее тела и самые глубокие области мозга, глубоко-глубоко внутри – за пределами мыслей и осознания, – в самых неконтролируемых областях ее существа.
Метод лечения с помощью методики движения глаз направлен на разблокирование этих областей, и он откроет ей возможность вызвать воспоминания… и благодаря этому она может получить новое понимание того, что случилось. Как говорилось в статьях доктора Мэллори, у людей, как и у животных, сильно развиты реакции «бежать или бороться». На клеточном уровне они запрограммированы на реакции – бежать, бороться или замереть, если возникает угроза жизни или безопасности.
Если эти реакции заблокированы – в случае с Мэделин она была не в состоянии ни предотвратить аварию своей машины, ни спасти жизнь Эмме – внутри ее нервной системы застопорилась разрушающая их оборонительная реакция. Все это время она находилась в тупике, остановлена в состоянии физиологической готовности бороться или спасаться бегством от аварии, случившейся больше года назад, – она не способна управлять собственной жизнью.
Сеансы вызывали шоковые воспоминания – о крови, боли, стонах Эммы. Они высвободили сдерживаемую ярость – на бригаду скорой помощи за то, что они так долго не могли вытащить Эмму, когда она истекала кровью, и на саму Эмму за то, что она поведала ей свою тайну, а потом оставила ее наедине с этой тайной.
– Я обвиняла ее в том, что она сделала, – сказала Мэделин. – Она просила меня, чтобы я рассказала все брату, а теперь он обвиняет меня – как если бы я была Эммой!
– И как проявлялись у вас эти чувства? – спросила доктор Мэллори, как она часто делала.
– Злость, на него, за то, что он обвиняет меня… и за то, что он отнял у меня Нелл – больше года я не видела ее! Она забыла меня… Она стала старше на целый год, она перешла в следующий класс в школе, у нее был день рождения, ее каникулы прошли без меня… я теперь не знаю, какую она любит музыку… читает книги, которых я не видела… у нее друзья, которых я никогда не встречу…
– Никогда? – переспросила доктор.
– Я ездила повидаться с ним, – призналась Мэделин. – И мы не смогли говорить друг с другом.
– Хорошо, – сказала доктор, и ее глаза засветились изнутри, как будто она узнала что-то очень хорошее. – Это было начало. И это то, с чем надо работать.
– Это было моей ошибкой, – сказала Мэделин.
– Нет, это не ошибка, – возразила доктор Мэллори.
– Я не хочу обвинять Эмму…
– Возможно, вам и не придется это делать, – сказала доктор Мэллори мягко. – Видите ли, основной целью этого разговора должно было стать понимание – это безусловно. Но не обвинения.
– Но мой брат…
– Вы не можете изменить того, что он чувствует, – сказала доктор. – Но вы можете изменить свое отношение к тому, что он говорит и делает. У вас есть силы для этого, Мэделин. Его эмоции не должны диктовать ваши ответные чувства.
– Но разве это правильно – что один-единственный человек вызывает разобщенность в семье?
Доктор наклонила голову и через мгновение улыбнулась.
– Но с другой стороны, – сказала она, – ведь один-единственный человек протягивает руку другому и пытается положить конец разобщенности. И вы уже начали делать это.
Утверждение было настолько верным, простым и ясным, что Мэделин оставалось только улыбнуться в ответ.
Новая книга Стиви достигла своего кульминационного момента. Это был рассказ о том, как утки, жившие в девственной природе, оказавшейся под угрозой нефтяного загрязнения, улетают оттуда – в нем были необходимые страсти и эмоции. У нее были небольшие колебания вначале – описать ли катастрофический разлив, подобный аварии танкера «Эксон Вальдес» на Аляске, или показать медленное разрушение дикой природы путем описания целого ряда более мелких, менее освещенных в прессе событий? Переговорив с издателем, она сделала выбор в пользу последнего. Ее читатели, хотя и маленькие, любят природу и всегда остро реагируют, когда она поднимает вопросы, связанные с тяжелой реальностью балансирования между удобствами жизни человека и хрупкостью экосистем.
Итак, она сделала серию рисунков: бухта и водоемы, заполняемые во время прилива, утки-кряквы, девочка, идущую по взморью, на некотором отдалении от нефтеперегонного завода. Она набросала Нелл и уток, но когда дошло до общего фона, она сразу увидела недостатки. Пейзаж напоминал Хаббард-Пойнт. Обитателями приливных водоемов оказались крабы, угри, морские звезды и моллюски Хаббард-Пойнта.
В середине сентября она написала письмо Нелл, в котором говорилось: «Теперь я действительно нуждаюсь в репортажах пляжной девочки! Я приняла твое предложение и начала писать книгу под названием «День, когда море чернеет», на которую меня вдохновила вырезка из газеты, которую ты дала отцу для меня. Твои заметки великолепны, но мне нужно гораздо больше, чем до сих пор; опиши мне так подробно, как только можешь… конкретные разновидности раковин, морских птиц, водорослей и т. д., ладно?»
Однажды вечером, через неделю после того, как Стиви послала письмо, она отправилась к тете Аиде посмотреть на ход работ. Тетушка работала как сумасшедшая, стараясь закончить последнее полотно из «Серии побережья» для выставки, предстоявшей в октябре. Аида-имеющая-цель, несомненно, была особой, вызывающей опасения. Подрядчик оценил стоимость ремонта замка в сумму около восьмисот тысяч долларов, и Аида полагала, что, если ей даже удастся продать все картины, она сможет собрать только половину необходимой суммы.
– Я никогда не думала о тебе как о художнике, рисующем ради денег, – улыбнулась Стиви, увидев неуемную энергию тетушки.
За пределами угодий замка все было занято пикапами и грузовиками, фургонами электротехников и стекольщиков, стояли бульдозеры. Воздух был наполнен отрывистым стаккато инструментов. Аида состроила свирепую гримасу.
– Тогда смотри на меня, – сказала она, не откладывая кисти. – Если это то, что поможет сохранить невредимой мечту Вэна, то я это сделаю.
– Правда?
– Да. Даже больше – я должна основать в этом месте центр природы в его память. Я хочу, чтобы сюда приходили дети и познавали красоту побережья Коннектикута, которое он так любил. Мне страшно, что я не смогу оплатить это.
– Что говорит твой адвокат?
– Он полагается на фонд – так мы можем собрать деньги. Но у меня нет изначальной идеи, как это осуществить, – все, что я знаю, это как рисовать картины. Он говорит, что нам нужен кто-то, кто знает толк в некоммерческих организациях, кто может достучаться до богатых людей, которые могут пожертвовать деньги.
– Именно то, что так ненавидят делать художники.
Аида кивнула, сосредоточившись на своем холсте.
Размеры его были больше, чем обычно, – сорок четыре на сорок четыре дюйма, широкие горизонтальные полосы цветов изображающих море, песок и небо. Так что все абсолютно просто. Но, посмотрев внимательно, Стиви увидела, что ее тетушка делает нечто очень необычное: накладывая едва заметную пленку одного цвета на следующий, она фактически смешивала цвета на холсте, вместо того, чтобы делать это на палитре.
