– Я бы вовсе не переживал, если бы ты сказал, что во время плавания будешь пользоваться электронными приборами, – вздохнул Зеб.
– Убеди его, Зеб, – попросила Румер. Сикстус покачал головой и усмехнулся:
– Я старый ирландец, который хочет повторить подвиг своих предков – переплыть океан. Только в этот раз я направляюсь в противоположном направлении – обратно в Ирландию. У меня есть отличный секстант. А тебе, Зеб, как никому другому должна быть понятна ценность звезд. Для меня они – карта, расстеленная на небе. Именно они будут указывать мне путь.
Зеб согласился:
– Да, но ведь есть способы гораздо проще. GPS, например… Я лично запускал навигационные спутники в помощь судоходам.
Сикстус улыбнулся в ответ. Он хорошо понимал увлечение молодого поколения GPS и компьютерами – им лишь нужно было навести курсор, пару раз щелкнуть мышкой, и заветные координаты тут же появлялись на экране. Подобное плавание было сродни готовке по поваренной книге – в соответствии с указаниями другого человека – без полного понимания сути дела.
– Спасибо, Зеб. Румер, ты же знаешь – я бы ни за что не отправился, не прихватив с собой электронику. Радиомаяк у меня на борту – не переживай. Но это на крайний случай. А так я поплыву, ориентируясь по звездам и по солнцу.
– Просто мы хотим, чтоб ты был готов на случай чего, – сказал Зеб.
– Ну, если я ими так и не воспользуюсь, то не стоит обижаться по этому поводу, – Сикстус похлопал его по спине. – У меня ведь классический «Херресхофф», а не какое-то пластиковое корыто. Когда строили эту лодку, лучше секстанта ничего не было.
– Пап…
К ним подошла Винни. На плечах ее темно-синего шелкового балахона красовались огромные эполеты – в честь отплытия Сикстуса. Возможно, она надевала их, когда пела в опере «Фрегат его величества "Пинафор"», а может, среди ее поклонников затесался адмирал?
– Дражайший наш… – начала Вини.
– Что случилось, милая? – уловив волнение в ее голосе, спросил Сикстус.
– Будь добр, заверь меня, что эта твоя чудесная лодка годится для вояжа по Атлантике.
Сикстус рассмеялся, радуясь тому, что его отвлекли от эмоционального прощания с Румер и Зебом, которые теперь украдкой поглядывали друг на друга.
– «Кларисса» справится, Винни.
– И такие парусники уже пересекали океан? – не отступалась она.
– Да.
– И ими тоже управлял всего один человек? – спросила Румер.
– Наверняка. Я не первопроходец, любимая. Я всего лишь повторю то, что уже было сделано до меня. В 1978 году человек по имени Ллойд Бергсон в одиночку поплыл в Норвегию на своем «Какаду II» – это тоже лодка класса «Нью-Йорк 30».
– И он успешно добрался туда? – Румер об этом не знала.
– Да, – сказал Сикстус, и у него расшалилось сердце из-за того, что он боялся ее следующего вопроса.
– Что-то не так? – шагнув в сторонку от Румер и Винни, спросил Зеб.
– Ты о чем?
– Да на тебе лица нет. Что на самом деле стряслось с «Какаду II»?
– Он затонул на обратном пути. Не говори об этом Румер, хорошо? Я помню, что с ней творилось во время твоих полетов; она неустанно глядела наверх – в ужасе, что тебя поглотит черный космос.
– Тогда она ненавидела меня, – сказал Зеб. – Ведь я был женат на Элизабет.
– Это уже в прошлом, – спокойно ответил Сикстус.
– В каком смысле?
– Послушай, Зеб. Я был против вашего развода – потому что это против моей веры. Но есть одна старая поговорка: чему быть, того не миновать.
– По-моему, в физике было нечто похожее.
– В физике, природе, в человеческом сердце, – сказал Сикстус. – Нельзя остановить приливную волну, ураган или падающее дерево. Окажешься на пути, и пиши пропало. Вот что у вас с Румер было здесь, на Мысе, много-много лет назад. Не вздумай останавливаться на сей раз.
Отвернувшись от Зеба и больше не желая ничего ему говорить, Сикстус смешался с толпой, чтобы попрощаться со своими знакомыми. Откуда-то прибежала Куин и повисла у Сикстуса на шее.
– Пожалуйста, будь осторожен, – попросила девчушка. – Не столкнись с каким-нибудь китом. Я слыхала, что в Гольфстриме они повсюду. И смотри, не врежься в беспечную рыбу-луну – они громадные, и считается, что они любят греться на солнышке у самой поверхности воды.
– Да, дедушка, старайся избегать опасности, – добавил Майкл.
– Обещаю.
– Если тебе станет одиноко, – тихо сказала Куин, – ты можешь сделать то же, что и я…
– И что это, милая?
– Тогда я закрываю глаза и думаю о своих родителях, – ответила она. – Где бы я ни была и как бы плохо мне ни было, я всегда слышу их голоса. У моря, возле прибоя, это даже проще. Но лучше всего, когда я одна на своей лодке и чувствую, как они… наполняют меня надеждой, любовью поддерживают и подбадривают. Думаю, с Клариссой у тебя будет точно так же, Сикстус.
– С лодкой?
– Нет, с Клариссой, твоей женой. Ведь она никогда не покидала тебя.
– Ох, конечно, Куин, – Сикстус взял девчушку за руку. Он всегда чувствовал, что их связывало нечто общее. Ему казалось поразительным, что в таком молодом возрасте ей было известно так много о настоящей любви и человеческих отношениях. О, развитая, живая душа! Возблагодарив Всевышнего за то, что она стала подружкой Майкла, он поцеловал ее в лоб.
– Твое место в колледже, Куин. И чтобы попасть туда, прошу тебя для начала позаниматься в летней школе.
– А мы пойдем вместе, с завтрашнего дня, – сказал Майкл.
– Что? В летнюю школу?
– Ага, – кивнула Куин. – Мы бы и сегодня пошли, но нам хотелось проводить тебя в дальнее плавание.
– Но почему? – удивился Сикстус. – Почему вы передумали?
– Мы встретились, – прямо ответила Куин. – И всё сразу обрело другой смысл…
Майкл улыбнулся деду.
Сикстус обнял и расцеловал детишек, а потом вернулся к своим взрослым друзьям. Аннабель Маккрей, зная о любви Сикстуса к ирландской литературе, подарила ему сборник стихов Йетса и роман Джеймса Джойса «Портрет художника в юности».
Геката, как обычно в черном, вручила ему маленькую склянку с рыбьими костями, цветки гортензии и масло из печени трески. Будучи кузиной тетушек-волшебниц из свадебного магазина, она знала толк в талисманах и оберегах.
– На удачу, дорррогой, – промурлыкала она, вложив в его руки бутылку, и Сикстус ответил ей поцелуем.
Винни вручила ему небольшой магнитофон и стопку кассет с лучшими оперными ариями.
– Одни из моих самых любимых. Счастливого пути, мой дражайший друг, – и она крепко обняла его.
