Откуда-то издалека над спокойным морем донеслись эти тревожные раскаты, хотя небо сияло лазурной синевой, на которой не было ни облачка.
Глава 18
Дети сдержали свое обещание. И Куин, и Майкл отправились на занятия в летнюю школу. Они вместе выполняли домашнюю работу, вместе готовились к тестированию, помогали друг другу писать рефераты. И оба скучали по Сикстусу, жалея о том, что его не было рядом, дабы поддержать их добрым словом, советом.
На пятый день после отплытия отца Румер заскочила за ними после школы, чтобы всем вместе наведаться на ферму. Она приехала на Мыс из своего офиса и остановила машину напротив коттеджа Зеба. Высоко в небе парил поморник, таская рыбешек из бухточки Винни. Румер загадала желание, чтобы Зеб вышел на крыльцо, – а вдруг, это как раз тот самый поморник, которого они спасли? Она вытянула шею, пытаясь рассмотреть в окне силуэт Зеба. Они не виделись с тех пор, как он целовал ее на кухне. Сидя в своем авто, она прикрыла глаза. Всю прошлую ночь Зеб снился ей. Они сидели вдвоем на крыше и созерцали синее-пресинее небо. Вниз срывались солнечные лучи, окрашивая кроны деревьев в золотой цвет. Держа Зеба за руку, она испытывала неземное блаженство. Но как только она повернулась в надежде поцеловать его, он вдруг испарился; слышался лишь язвительный смех Элизабет, эхом отдававшийся среди деревьев.
Дети забрались в кабину ее грузовичка, и, глянув на поморника в последний раз, Румер выехала на дорогу.
– Как дела в школе? – спросила она.
– Хорошо, – ответила Куин.
– Неплохо, – сказал Майкл.
– Да уж, это самый полупустой ответ из всех, что я когда-либо слышала, – улыбнулась Куин.
– В каком смысле?
– Ну, ты же знаешь старый вопрос… когда ты смотришь на стакан, то, как по-твоему: он наполовину пуст или наполовину полон?
– А есть разница? – спросил Майкл.
– Ну, – сказала Куин, – разница большая. Ответ говорит о твоем мировоззрении. Вот кто ты, например: оптимист или пессимист?
Румер ощутила, как у нее участилось сердцебиение. Куин, сама не подозревая, в точности выразила ее состояние – Румер целую неделю избегала Зеба, думая о том, что пошло не так в их отношениях, и пытаясь унять разгоревшееся внутри жгучее пламя желания.
– Я наполовину полный человек, – заявила Куин. – Но это сейчас, раньше все было иначе. Когда мои родители утонули, я была наполовину пуста. Меня тошнило от всего вокруг. Летние дни были чересчур жаркими, зимой было слишком холодно; мне разонравилось мороженое, а если мы шли в кино, то всегда на тот фильм, который мне не хотелось смотреть…
Вполуха слушая Куин, Румер размышляла о себе. Отец говорил ей, что и школьники многому могут научить своих преподавателей, и в который раз он оказался прав. Зеб был здесь, он снился ей каждую ночь, лето неумолимо пролетало – но Румер все еще продолжала жить прошлым, терзаться от старых обид и свершившегося тогда предательства, не обращая внимания на магическую золотую нить. Игнорируя его самые настоящие поцелуи, его самые настоящие слова.
Она завезла ребят в «Парадайз Айс-Крим», где они прикупили себе мороженого, чтобы побаловаться сладким по пути до фермы. В приемнике звучала их любимая музыка, и Куин громко подпевала. Майкл крутил ручки кондиционера и люка в крыше кабины. Потом они принялись болтать об уроках и домашней работе.
И вот Румер свернула на подъездную дорожку к ферме и едва не испытала шок: Эдвард сидел на крыльце рядом с какой-то женщиной.
У нее были светлые волосы, она была одета в легкое платье цвета барвинков. Румер узнала ее по прогулкам в Художественном музее Блэк-Холла. Энни Бенц, куратор зала американских импрессионистов – сильная, умная, симпатичная. Идеальная пара для Эдварда, подумала Румер, ощутив странный приступ облегчения вперемежку с разочарованием. Должно быть, Эдварду надоело то, как она с ним обращалась, и поэтому Румер стало ужасно стыдно.
– Кто это? – спросил Майкл.
– Одна из знакомых Эдварда, – ответила Румер.
– Но ведь он же твой приятель, – поддразнивая Румер, сказала Куин. – Ты не ревнуешь?
– Нет, – тихо ответила Румер. – Нисколько.
– Я тебя понимаю, – Куин призадумалась. Румер могла бы поклясться, что видела искры, которые высекали мыслительные процессы в ее голове. И девчонка изрекла: – По-моему, Эдвард ни наполовину пустой, ни наполовину полный. Он просто серединка на половинку. Ни то ни се…
Майкл хохотнул, тайком поглядев на нее.
– Куин, как это человек может быть просто «серединкой на половинку»? Посмотри на его ферму – она огромная. У него есть лошади, коровы, хлева, большой дом, масса работников…
– Вещи и деньги не учитываются при определении полноты человека, – заявила Куин. – Правильно, Румер?
– Я не могу сказать про Эдварда ничего плохого, – ответила Румер. Они подошли к штакетнику и увидели, как через поле к ним поспешал Блю. От высокой травы поднималось горячее марево, а под ногами у коня кружили стрекозы. – Он всегда прекрасно относился ко мне.
– Но почему ты не вышла за него замуж? – спросил Майкл.
– Потому что она любит другого, – безапелляционно отрезала Куин, отчего у Румер отвисла челюсть.
– Ты о чем? – спросил он.
– Да так, ни о чем, – Куин улыбнулась и пожала плечами.
Румер решила не обращать внимания на ее высказывание. Она бросила еще один взгляд в сторону парочки, мило беседовавшей на крыльце. Было ли у нее с Эдвардом хотя бы раз что-либо подобное? Голова у нее была забита одним Зебом: она, словно лошадь, била воображаемую землю копытом, желая убежать, расправить крылья и улететь в синюю даль, оставив за собой громовой след.
– Твой отец поплыл в Ирландию, – крепко сжав ладонь Румер, сказала Куин. – Вот какой дух у тебя внутри! Тебе мало обыкновенных посиделок на крыльце! В тебе слишком много страсти для таких пустяков. И я знаю…
Румер смотрела на девочку во все глаза, надеясь, что она закончит свою фразу. Но тут Блю призывно заржал, возвещая о своей готовности для верховой прогулки. Куин подбежала к нему и накормила яблоком, пока Майкл терпеливо дожидался ее.
Когда они с Куин взобрались на спину Блю и понеслись по полю, Румер прислонилась к ограде и погрузилась в раздумья. Да, действительно, по-настоящему любила она лишь одного человека. Теперь Зеб был здесь, в Коннектикуте, а что же она? Почему она отталкивала его всякий раз, как он пытался приблизиться к ней? Неужели Элизабет так и будет стоять меж ними, хотя и находясь в разводе с мужем и за тыщу миль отсюда?
Она смотрела на то, как дети крепко держались друг за друга, мчась по зеленому полю. Отсюда, сквозь легкую дымку, ей казалось, что Майкл – это молодой Зеб. У него тот же овал лица, те же глаза, та же стать… Правда, волосы у Майкла длиннее, чем у Зеба, перед тем как их ему отрезал отец, но ниспадали они точно так же и сверкали на солнце ничуть не меньше.
