– Мне не следовало записываться на этот курс, – прошептала Куин. – Я поступила так только потому, что его читаете вы. Надо было выбрать вождение автомобиля. Машины не калечатся и не знают боли – они лишь ржавеют.
– Смысл этой дисциплины в том, – с улыбкой ответила Румер, – чтобы мы помогали нашим питомцам уберечься от бед. А сейчас заканчивай экзамен, хорошо?
Не открывая глаз и стараясь выкинуть из головы то, что Райан сказал об убийстве лобстеров, Куин слышала, как на улице в ветвях деревьев шумел ветер. Она представила, как бриз проносился над морем, минуя Викланд-Шоул, через Файрфлай-Бич, вверх по утесу, мимо болот, вокруг белых городских шпилей, и терзал ее душу. Она пыталась думать о том, как снабжать другие семейства пропитанием.
Куин заставила себя сконцентрироваться на следующем вопросе из теста: «В чем заключаются преимущества содержания более чем одного домашнего животного?» Может быть, это сродни отношениям между ней и ее сестрой? Она даже боялась помыслить о жизни без Элли. Но, возможно, вопрос как-то намекал на любовь: на то, что животным, как и людям, хочется быть вместе. Дружба, любовь…
Ее размышления перескочили на родителей, которые утонули на своем корабле и теперь навеки покоились вместе в глубине морской… Размечтавшись и не в силах сосредоточиться на зверье, она просто тупо смотрела на свой листок. Из широких окон справа от нее струился солнечный свет, а в воздухе плясали серебристые пылинки.
– Не слышу, чтобы ты писала, Куин, – прошептал Райан. – Это, наверное, потому, что ты ничего не знаешь о теплокровных животных. Ты имеешь дело только с холодными лобстерами – кстати, вы так похожи друг на друга. Скажи, а тебе нравится бросать их в кипящую воду?
– Ты не понимаешь…
– Скажи это лобстерам. Ты такая же холоднокровная, как и они.
У Куин свело живот. Она не могла с ним спорить, потому что он был прав. «Я холодная. После гибели родителей я изменилась, стала морской тварью», – подумала она, но ничего не сказала. В то же время ее так и подмывало накинуться на него и дергать его за волосы до тех пор, пока он не взмолится о пощаде. Она любила пойманных лобстеров и очень гордилась тем, что у нее было свое место в пищевой цепи.
– На сегодня с меня хватит, – тихо сказала Куин, затем с чувством собственного достоинства поднялась со стула, прошла к столу Румер и положила на него свой незаполненный экзаменационный листок. Хотя в расписании на тот день были и другие экзамены, она не собиралась на них идти.
– В каком смысле? – удивилась Румер.
– Я ухожу ловить лобстеров, – ответила Куин.
– Останься, – пытаясь удержать ее, попросила Румер. – Помни, что вчера сказала Винни – не подводи нас.
Но этот класс не мог вместить того гнева и печали, что накопились в сердце Куин, поэтому она сделала шаг назад. Взгляды их встретились. Куин промолчала. Никто во всем мире, даже ее подруга с Мыса, не догадывался, как тяжко жилось Куин Грейсон, и Куин понимала, что лучше бы Румер никогда и не узнала об этом.
– Значит, ее исключили? – спросил Сикстус Ларкин, усердно шлифуя леер своей гордости и радости – классической лодки класса «Нью-Йорк 30» производства «Херресхофф Мэнифакчури компани». Пальцы его рук были искривлены, словно древесные корни, но тем не менее он работал с поразительной ловкостью.
– Временно, пап, – сидя на скалистом выступе и наблюдая за отцом, ответила Румер. Разбуженный после долгой зимней спячки шлюп покоился на стапелях метрах в десяти над землей. С недавних пор Сикстуса одолел артрит, подаривший ему согбенную спину и скрип в суставах. Глядя на то, как отец балансировал на леере, Румер ужасно переживала, но сумела взять себя в руки и продолжила: – Директриса узнала, что Куин сбежала с экзамена, и теперь этот год ей не зачтется.
Отец хмыкнул и, не переставая шуршать наждачной бумагой, уперся коленом в крышу рубки. Его кожу, затвердевшую от летнего солнца и ветра, покрывали мельчайшие пятнышки олифы. На нем были высокие сапоги с отворотами, мятые коричневые брюки и белая рубашка – причем все вещи были испещрены дырками, совсем как у затрапезного бомжа. Румер вспомнила, что отец уже лет пятнадцать ходил в этих обносках каждый день.
– М-да, наша Куин – тот еще тяжелый случай, – пробурчал он, счищая заусенцы.
– Я такого никогда не говорила, – ответила Румер, усиленно потерев заболевшие глаза.
Прошлой ночью ей приснился кошмар. Потом она не могла заснуть и, лежа на пропитанных потом простынях, пыталась вспомнить, что же произошло. Зеленый дом, крыша, дуновение любви… А потом все разрушилось и изменилось: ложь, предательство, двое в чужой постели… Она вздрогнула от одной мысли об этом. Сюда возвращается Зеб – и старые раны вновь стали кровоточить.
– Ну, – продолжил ее отец, – на учительском жаргоне это называется «проблемы с дисциплиной». Нельзя допускать, чтоб дети уходили с занятий лишь потому, что им приспичило половить лобстеров. – Он усмехнулся. – Хотя мне по душе ее находчивость и смекалка.
– Мне тоже, но я боюсь спровоцировать ее. Она и так на грани.
– Одно я знаю точно – Куин не следовало уходить из школы. Если б я еще преподавал, то вернул бы ее и сделал строгий выговор.
Румер вздохнула:
– Быть ветеринаром гораздо проще. В школе я чувствую себя не в своей тарелке. Если б я не хотела хотя бы немножко пройтись по твоим стопам, то и не стала бы браться за эту затею с обучением. Дайте мне приплод от дикой кошки, и я справлюсь с котятами. Но когда в классе полно подростков, с презрительными усмешками жующих жвачку, я… Я не понимаю, как ты терпел все эти годы.
– Ну, и у меня бывали срывы, – улыбнулся отец.
– Я совсем недавно беседовала с Даной – у них с Сэмом и так полно забот с приготовлениями к субботе, а теперь она еще и за Куин переживает… И вообще сомневается, нужно ли им ехать в свадебное путешествие.
– Пусть Куин поживет у нас. Думаю, мы с тобой смогли бы наставить ее на путь истинный. Ведь сейчас она сродни тому же дикому котенку.
Румер улыбнулась.
– Они с Элли останутся у Макгреев. Но мы все будем им помогать.
– Эта девчонка особенная, – вытирая пот со лба, сказал он. – Я присматриваюсь к ней с тех самых пор, как они с сестрой пытались уплыть на Виньярд.
– Знаю.
– У детей, на долю которых выпадает столько неприятностей, жизнь не сахар. Куин, конечно, старается, но она – как заблудшая душа… ей нужно, чтоб мы сумели понять ее.
Румер кивнула. У ее отца и Куин было нечто общее. Хотя Сикстус, в отличие от Куин, не терял обоих родителей: его отец умер, когда он был еще ребенком. Мать работала допоздна и часто оставляла их с братом-близнецом одних на целый день.
– Я бы так и сгинул, если б не встретил мою Клариссу. Твоя мать была воплощением ангельского терпения.
