Книга Созвездие верности, страница 94. Автор книги Луанн Райс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Созвездие верности»

Cтраница 94

Ей хотелось уйти от разговора об отце и перевести беседу на Зеба, но она решила не торопиться. Это и вправду было странно – Румер больше не выказывала чувства вины; несмотря на развод, Элизабет всегда будет иметь на него первоочередное право благодаря их сыну и браку, и она думала, что ее сестре следовало бы смириться с этим фактом.

Но Румер просто молча пялилась на водную гладь пролива Лонг-Айленд, словно там в любое мгновение мог объявиться парусник Сикстуса.

Элизабет прокашлялась:

– Ты чем-то расстроена?

– Нет… скорее обеспокоена.

– Он взрослый человек.

– Знаю, но…

– И он не обязан рассказывать дочерям все свои секреты. Но это отнюдь не говорит о том, что он останется там. Возможно, ему всего лишь захотелось почувствовать себя свободным, отдохнуть. Если он живет с тобой, это еще не означает, что у него не может быть собственных желаний в жизни.

– Знаю, – ответила Румер, и облако гнева затуманило ей глаза.

Элизабет пожевала губы; она сама толком не понимала, зачем пыталась вывести сестру из себя. Ее грудь тоже разрывал жгучий гнев.

– Прости, – тихо сказала Элизабет. – Но порой ты бываешь такой неуемно настырной.

Румер широко раскрыла глаза, на ее щеках появились красные пятна. Элизабет подавила смешок; ничего не изменилось, она по-прежнему, как и в детстве, могла манипулировать своей сестрой, словно куклой. Но чтобы не ссориться, она наклонилась вперед и прикоснулась к руке Румер.

– Наверное, поэтому ты и стала прекрасным ветеринаром.

– Из-за того, что я неуемно настырная? – уточнила Румер.

– Ну, я неудачно выразилась. Извини. Возможно, надо было сказать «бдительная». В том смысле, что ты наблюдаешь за всеми этими собачками и кошками, чтобы выяснить, чем же им можно помочь. Ведь они не могут разговаривать, в отличие от обычных больных… – улыбнулась Элизабет. – Тебе всегда удавалось вызывать наружу самые потаенные чувства – что у людей, что у животных.

– Ладно, – расстроившись, ответила Румер. – Забудем об этом. Теперь я по-настоящему переживаю. Ведь он должен был что-нибудь сказать или хотя бы намекнуть – я уже начинаю сомневаться в истинной причине его отъезда.

– Уверена, что он все расскажет по возвращении. – Элизабет встала и прошлась по просторной комнате, осматривая картины, книги и ракушки. Каждый предмет вызывал у нее давние воспоминания – о родителях, сестре, Зебе.

– Но когда он вернется? – спросила Румер.

– Когда будет готов, Ру, – рассердилась Элизабет.

– Ты же встречалась с ним, – сказала Румер. – Отец стареет; что, если с ним случится беда?

– О, – спокойно возразила Элизабет, – похоже, в отсутствие отца ты нашла новый объект для своей заботы.

Румер опять промолчала, и только красные пятна на ее лице стали еще ярче, будто сестра отхлестала ее по щекам. От внимания Элизабет не ускользнуло то, что Румер не красила свои волосы, в которых серебристая седина смешивалась с ее натуральным светло-каштановым цветом. На ум Элизабет сразу пришел образ одной близкой подруги ее возраста – колесившей по свету из Калифорнии в Нью-Йорк, а оттуда в Европу, – которая тоже предпочитала не менять естественный цвет своих волос. И как бы забавно это ни прозвучало, но седина не старила Румер, а придавала ей вид эдакого мудрого ребенка.

– Зеба? – спросила Румер, страстно сверкая глазами.

– Моего бывшего мужа, – подчеркнула актерским тоном Элизабет. – Да. Зеба.

– Я ждала этого.

Элизабет натянуто рассмеялась. Она отлично поднаторела в деле управления эмоциями младшей сестры. Все было так просто: выверенный взгляд, недовольная усмешка, бодрая улыбка или печальное покачивание головой. Порицающий тон, ободряющие объятия… все эти приемы, в которых она поднаторела на сцене и в кино, срабатывали до сегодняшнего дня. Но сейчас сестры пристально смотрели друг на друга, и Румер, выдержав наглый взгляд сестры, одержала моральную победу и не опустила повинную голову.

– Чего ждала? – спросила Элизабет.

– Что ты спросишь меня о Зебе. Ведь ты ради этого и примчалась сюда, верно?

– Мне что, нельзя было приехать в мой родимый дом? И, по-твоему, это обязательно должно быть связано с Зебом?

– Прежде ты не очень-то рвалась сюда, – проигнорировав второй вопрос, сказала Румер.

– Ну, повидав отца, я вдруг ощутила приступ тоски по семье и дому. Скоро день рождения моего сына, он здесь, и я решила свалиться как снег на голову.

Румер сделала глубокий вдох. Потом она наклонилась и взяла ладони Элизабет в свои руки. Элизабет так удивилась этому, что у нее расшалилось сердце, а во рту все пересохло от нервного напряжения.

– Я рада, что ты приехала, – улыбнулась Румер. – Что бы ни произошло между нами, я люблю тебя. И я рада снова встретиться с тобой.

Элизабет рассмеялась – она была прекрасно обучена; и на сцене, и перед камерой ей частенько приходилось реагировать на высказывания, которые она считала отнюдь не смешными. И вот теперь, общаясь со своей сестрой, она оказалась в такой же ситуации, и актерские приемы снова помогали ей заглушить истинные, болезненные чувства, которые скопились у нее глубоко внутри.

– Правда? – спросила она. – Потому что, когда я увидела, как ты целовала Зеба, у меня сложилось совсем иное впечатление.

– Вы разведены, Элизабет. И я больше не переживаю по этому поводу, – пожав ей руку, тихо ответила Румер.

Потом она ушла на кухню заварить чай, оставив Элизабет одну в их семейной гостиной. Элизабет посмотрела в тот угол, куда их мать всегда ставила рождественскую елку, и словно из ниоткуда на ее глаза навернулись слезы.

Она повернулась к окну и оглядела пляж. Там было полно отдыхающих с подстилками и яркими полосатыми зонтиками. Опять на нее нахлынули воспоминания об одном воскресенье, когда она вместе с Румер и родителями пыталась построить самый большой замок из песка; о «веселушках», которые покупал им отец; о том, как она смотрела вслед Румер и Зебу, уходившим ловить крабов, и чувствовала себя брошенной; о лебедях на островке посредине бухты.

Вытерев глаза, она перевела взгляд на причал, к которому были привязаны лодки с катерами. Они словно подросли с того дня, когда она была здесь в последний раз, а потом она вдруг заметила, что над впадавшей в пролив речушкой навели мостки повыше – чтобы под ними могли проплывать более крупные суда. Деньги и праздность: все это служило достойным объяснением бардака по соседству и длиннющих катеров. Она припомнила поговорку с наклейки, которую много раз видела на бамперах прицепов с яхтами: «Единственное, чем отличаются мужчины и мальчишки, так это размером своих игрушек».

Разглядывая лодки, она вдруг ошеломленно моргнула.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация