– Ты стала больно умной за прошедшие годы, – осторожно заметила Тобин. – Ты научилась думать, вместо того чтобы чувствовать. В этом вся проблема.
Глаза Мэй наполнились слезами; в словах Тобин была горькая правда. Она подумала о Гордоне Роуде, отце Кайли. Она была влюблена в него с самого начала, а когда поняла, что у них будет ребенок, она воспарила на вершину счастья, о котором и не мечтала прежде. Она была широко открыта для жизни и любви, взаимных обязательств и страсти, но затем Гордон сказал ей, что женат. Что живет от жены отдельно, но остается женатым.
– Я ведь много раз встречалась с мужчинами, – продолжила Мэй. – У меня полно приглашений на свидания.
– Не прикидывайся, – парировала Тобин. – С Мэлом Норрисом и Говардом Дрогином, этими двумя, которые из всех мужчин в Блэк-Холле наиболее маловероятно могут заставить твое сердце затрепетать. После Гордона ты ушла в глухую оборону.
– А второй доктор Кайли, – напомнила Мэй. – Сириус Бакстер, ну, тот психиатр из Бостона. Я ужинала с ним однажды.
– И когда он позвал тебя еще раз, ты перевела ее из «Мэсс-Дженерал» в Торонто.
– Доктор Генри говорит, что в Торонто исследования проводят лучше. – Слезы полились по щекам Мэй. – Именно поэтому я и перевела ее. С доктором Бакстером это никак не связано.
– Ох, Мэй, – пожалела ее Тобин.
– Ты знаешь, что я не позволила бы моим чувствам диктовать, где Кайли лучше помогут.
– В этом я не сомневаюсь.
– Из того, что я знаю, Мартин Картье может быть женат, – предположила Мэй.
– Он не женат, – утвердительно произнесла Тобин.
– Откуда ты-то знаешь?
– А я проверила.
Глаза Мэй расширились, когда ее подруга извиняюще пожала плечами. У Тобин были темные волосы и широкие яркие глаза. Она пристально глядела из-под челки, как будто думала, что Мэй может рассердиться.
– Что ты сделала? – переспросила Мэй.
– Я позвонила в отдел связей с общественностью «Бостон Брюинз» и представилась свадебным консультантом, готовящим статью для журнала про женатых хоккеистов. Что, мол, я подумываю, не включить ли туда что-нибудь о Мартине Картье. Как только парень на том конце провода прекратил смеяться, он сообщил, что мне явно не повезло, поскольку Мартин считается самым закоренелым холостяком в НХЛ.
– Зачем же он приглашает меня на ужин? – засомневалась Мэй.
– Он разбирается, что хорошо, что плохо, – отпарировала Тобин.
Мэй внимательно разглядывала свои спортивные тапочки. Она была матерью-одиночкой, которая уже успела наделать в жизни ряд ошибок, и ее двойная миссия в жизни состояла в том, чтобы правильно воспитать Кайли и помогать другим женщинам проводить церемонии в «Брайдалбарн» в соответствии с их мечтами. Прошло уже много времени, с тех пор как она лелеяла свои собственные мечты о свадьбе, и ныне она менее всего представляла, как могло случиться, что ей удалось спастись из горящего самолета и получить розы от самого завидного жени ха в НХЛ. Давно ушла и ее вера в семейную магию и любовные заклинания, которые могли помочь ей, как помогали другим женщинам.
– У тебя сироп на подбородке, – предостерегла Тобин, облизнув большой палец и вытирая им капли сиропа с лица Мэй.
– Спасибо, – поблагодарила Мэй.
– Пустяки.
– Сначала ты наводишь справки о моем хоккеисте, теперь ты вытираешь мне сироп с лица…
– Ну, я делаю это потому, что твой отец только приветствовал такое отношение к тебе с моей стороны, – неожиданно сказала Тобин.
Мэй попыталась понять выражение лица Тобин.
Эти две девочки росли как сестры, оставаясь друг у друга ночевать, ходили в походы, и в кино, и на пляж с семьями друг друга. В шутку Тобин иногда называла родителей Мэй «мамулей» и «папулей», и Мэй делала то же самое с родителями Тобин.
Мэй вышла из оцепенения.
– Мой отец, – сказала она минуту спустя.
– Его нет с нами, и он не может сам позаботиться о тебе, а я знаю, что он хотел бы узнать всю подноготную любого из «Бостон Брюинз», который пожелал бы поохотиться за его дочерью, – настаивала на своем Тобин.
– Итак, ты постаралась выяснить все сама.
Тобин кивнула, доедая свой ванильный рожок.
– И твои родители не хотели бы, чтобы ты ехала через Блэк-Холл с вымазанным мороженым лицом, вот мне и пришлось и в этом случае позаботиться о тебе. Мы явно испортили аппетит, съев мороженое до обеда.
– Я ничего не скажу твоим мальчишкам, если ты не скажешь Кайли, – засмеялась Мэй.
Ударив по рукам, обе подруги взобрались на велосипеды и отправились по домам по петляющей по холмам дороге.
Спустя пять дней он снова позвонил.
На сей раз Мэй уже надеялась на его звонок. Она долго не ложилась спать, чтобы посмотреть игру. «Медведи» выиграли, и теперь им предстояла встреча с Эдмонтоном в финале. Спортивный комментатор исступленно восторгался, и Мэй поняла, что и ее охватил неописуемый восторг. Она подождала еще некоторое время и уже буквально засыпала на ходу, когда услышала телефонный звонок.
– Я разбудил вас? – поинтересовался он.
– Нет, не совсем, – призналась она. – Мои поздравления с выходом в финал.
– Вы слышали? – не поверил он, но, казалось, остался доволен.
– Да, как и большая часть Новой Англии. Вы, конечно, человек дня.
Мартин хмыкнул, и Мэй показалось, что она слышит голоса на заднем плане.
– Вы не один? – спросила она.
– Да. Я с командой. Мы отправляемся в ресторан, что бы отпраздновать.
Мэй представила счастливых атлетов, окруженных красивыми женщинами вроде той, в самолете, и подумала о том, что сказала ей Тобин – то, что он был самый завидный жених в НХЛ. Они с Мартином были из совершенно разных миров. Он был богат и знаменит, и он мог бы пригласить любую женщину в мире. Ей казалось, что от этих мыслей она сойдет с ума.
– Что вы сейчас делаете? – продолжил он расспросы.
– Готовлюсь ко сну, – честно ответила она.
– Почему бы вам не приехать в Нью-Йорк, а? – предположил он. – Всего два часа. Вы могли бы заскочить в следующий поезд и оказаться здесь к полуночи.
Мэй нервно рассмеялась. Он говорил серьезно, но она полагала, что он дурачится.
– Мне жаль, что вы не сможете, – продолжил он.
– Я отдала погладить свое вечернее платье, – отшутилась она. – Да и моя дочь уже крепко спит.
– Как Кайли?
– Великолепно.
Мэй слышала, как кто-то позвал Мартина по имени, и он стремительно прикрыл трубку телефона. Обрывки приглушенной беседы достигли ее слуха, что-то о лимузине, каких-то друзьях, ресторане в районе Восточной двадцатой улицы.
