Когда они добрались до заветного места, Мартин насадил наживку на крючки, и они закинули свои удочки. Когда солнце вышло из-за деревьев, Мартин вытащил две кепки из ведра на дне лодки. Одну надел себе на голову, другую протянул Кайли.
– Надень это, – сказал он ей.
– Что это? – Она держала кепку в руке.
Темно-синего войлока, со знаками отличия с голубой сойкой, она была точь-в-точь как кепка Мартина, только меньше по раз меру. Потертая, кожаный ремешок сзади слегка перекрутился. Взяв ее в руки, дотронувшись пальцами до ткани, Кайли поняла, что кепка принадлежала Натали.
– Это бейсбольная кепка, – пояснил он.
– Но ты играешь в хоккей.
– Верно, – согласился он. – Только в хоккейном шлеме было бы довольно жарковато здесь на воде. Летом мы носим бейсболки.
– Ее носила Натали? – спросила Кайли, глядя на него.
– Ну да, это ее кепка. – Мартин прищурился и снова закинул удочку.
Кайли мысленно вернулась к тому дню, когда он кричал на нее в лодке. Вскоре после этого они с мамой нашли этому объяснение: он слишком горевал по Натали, и иногда сильно расстраивался, когда думал о ней. Потом мама рассказала Кайли, как умерла Натали, что девочка споткнулась и ударилась головой, когда была в гостях у дедушки, что Мартин не знал, насколько это было серьезно, и не показал ее вовремя доктору, чтобы успеть спасти ее. И он очень-очень переживает из-за этого.
– Почему ты разрешил мне надеть эту бейсболку? – спросила Кайли.
Вместо ответа он только прищурился и сильнее нахмурился, глядя на поверхность озера, как будто он мог разглядеть каждую форель, плавающую в воде.
– Мартин! – позвала она его.
– Чтобы солнце не светило тебе в глаза, – наконец откликнулся он.
– Уф. – Кайли кивнула и натянула бейсболку на голову.
Вполне резонно; солнце поднималось все выше, а маме не нравилось, когда ее слишком припекало солнце. Мартин улыбнулся, увидев, что она выполнила его просьбу. Он протянул руку и поправил ей козырек.
– Вуаля? (Вот как?).
– Спасибо, па… – Кайли споткнулась на слове.
Впервые после того, как он накричал на нее, она чуть было не назвала его папой. Но она запнулась и поправилась:
– Спасибо, Мартин.
– На здоровье, Кайли, – ответил он.
Было ли это игрой воображения Кайли, или он и прав да немного расстроился? Независимо от этого, они оба продолжали ловить рыбу. Мартин больше не гневался. Кайли чувствовала мир в лодке, исходящий от Мартина, особенно когда он смотрел на бейсболку на ее голове. Создавалось впечатление, что, глядя на бейсболку, он мог видеть Натали.
– Ох, ничего себе, – вдруг воскликнула Кайли.
– Что такое? – удивился Мартин.
Натали стояла на восточном берегу, в платье, как у ангела, с холодноватым белым оттенком и сильно подрагивающими крыльями. Кайли перебралась удить на левую сторону лодки и не спускала глаз с Натали.
«Я люблю своего папу», – сказала Натали, и ее нижняя губа задрожала.
– Я знаю, – прошептала в ответ Кайли.
«Когда я вижу его, я о многом вспоминаю», – Кайли слушала и смотрела, но она не могла говорить нормальным голосом, потому что Мартин был рядом, удил рыбу с другого борта лодки. Она не отводила глаз от Натали ни на секунду.
«Он дал тебе мою бейсболку», – сказала Натали.
– Ты хочешь ее взять?
Натали опустила голову и заплакала. Ее ответ, казалось, не был «да», но это не было также «нет».
– Пожалуйста, скажи мне, – попросила Кайли.
«Он дарил мне столько всяких вещей, – сказала Натали. – Как было мне легко тогда, когда я думала, что вещи имеют значение».
– А разве нет?
Натали покачала головой:
«Я пытаюсь тебе это сказать… ты узнаешь. Но лодки, и игрушки, и даже эта бейсболка не очень важны по сравнению с любовью».
Кайли засмеялась:
– Конечно, они важны! Я могу коснуться их и вижу их.
«Некоторые вещи ты не можешь увидеть глазами, – проговорила Натали, начиная исчезать. – Помоги папе понять».
– Что? – успела спросить Кайли, пока Натали не исчезла.
«Почему она сказала, что бейсболка не имеет значения? Разве не из-за нее она плакала?»
Кайли задумалась, сможет ли бейсболка проплыть через все озеро. Она сняла ее с головы и опустила на воду. Отпуская ее, она наблюдала, как она наклонилась, как маленькая лодка, потом стремительно заполнилась водой и начала тонуть.
– Стоп, ты потеряла свою бейсболку, – сказал Мартин, пытаясь поймать ее в воде.
– Прости меня, – попросила Кайли.
– Я не заметил, чтобы дул ветер, – сказал он, отжимая бейсболку и закрепляя ее на голове девочки.
У него был очень странный взгляд, возможно, он заподозрил что-то.
– Моя голова перегрелась, – сказала Кайли, просматривая берег. – Я хотела намочить ее.
– Мы пойдем искупаемся напоследок, когда вернемся на берег, – пообещал Мартин, принимаясь грести в сторону дома.
Под соснами снова стояла Натали. Кайли думала о том, что она сказала о вещах, которые нам не дано видеть глазами. Натали послала Кайли поцелуй, и Кайли смущенно ответила ей тем же.
Перед отъездом из Лак-Верта предполагалось прощание после заключительного обеда у Гарднеров, с Дженни и Рэем, Шарлоттой и Марком. Картье не хотелось уезжать, а Гарднерам не хотелось с ними прощаться. Но хотя Тобин и тетя Энид следили за состоянием дел, Мэй понимала, что ей следовало возвращаться к работе.
Мартин принял решение поехать в Торонто с ними, чтобы отвезти Кайли к доктору, который назначил прием в июле, и уже оттуда отправиться всем вместе в Коннектикут.
Они не торопились, двигаясь вдоль реки Святого Лаврентия, останавливаясь по пути в маленьких городах. В Торонто Мартин показал им стадионы бейсбола и хоккея. Он рассказал им о Зале хоккейной славы, где были увековечены все великие игроки. Мэй пыталась слушать, но все, о чем она могла думать в тот момент, был небольшой синий дневник в ее сумке.
Наконец они добрались до Университета Твиг, университетского городка с широкими зелеными лужайками и увитыми плющом кирпичными зданиями на северной окраине города.
Кабинет доктора Бена Уитпена располагался на психологическом факультете, в старинном здании с традиционными окнами. Коридоры там были темные и прохладные, двери классных комнат сделаны из тяжелого дуба. Мартин остановился, мигая и пытаясь сосредоточиться.
– Не волнуйся. – Кайли взяла за руку Мартина.
