Элла бросила мне свой «что это опять за мальчишечья чушь?» взгляд.
– Глупости! – зашептала она в ответ. – Зови его! Сейчас же!
Ах, и где она была до сих пор? Каждое ее слово проносилось сквозь мои мрачные мысли, словно свежий ветер.
Мы подошли к невысокой деревянной двери, которая вела наружу, на крышу башни. Холоп толкал нас к выходу. За ним следовал Стуртон. Ночь окрашивала его бледные члены в черный цвет, а лицо его было до того прозрачно, что, казалось, его мог развеять любой порыв ветра. Живой труп рядом с ним подобострастно пригибался к земле, едва только Стуртон глядел в его сторону.
– Очень жаль, Хартгилл, что я не могу своими руками тебя столкнуть в бездну! – сказал Стуртон, расправляя свое бледное платье. – Но я не слишком-то люблю облачаться в трупы каких-нибудь крестьян.
Мертвец, стоявший подле него, сделал шаг по направлению к Элле.
Я встал на защиту впереди нее, хотя она и пыталась оттащить меня назад.
– Ты просто жалкий обманщик! – проговорил я (большего мои дрожащие губы были не в состоянии произнести). – Знаешь ли ты, что я думаю? Что ты еще ни разу не дерзнул убить кого-нибудь собственноручно. Это всегда делали за тебя другие!
Мои пальцы нащупали печать Лонгспе.
– Вот! Держу пари: потому-то ты и не осмеливаешься попасть в ад! – кричал я. – Потому что ты… – Элла предостерегающе схватила меня за руку, но я испытывал слишком сильную ярость, чтобы сдерживаться. – Потому что у тебя, проклятая, мерзкая тварь, нет на совести ни единого убийства!
Кровавые глаза Стуртона потемнели. Под тонкой, словно пергамент, кожей, виднелся скелет, словно на нем был чертовски хорошо сидевший костюм для Хеллоуина.
– Ах вот как? – зашипел он и сделал шаг в мою сторону. Потом он приложил мне ладонь прямо напротив сердца.
Я увидел кровь. Она прилипла к моей одежде. Я был Стуртоном и стоял на темном поле. Передо мной лежали два связанных человека. Их лица были вымазаны в крови, но они еще дышали. Я повелительно схватил одного из моих холопов за руку, и он выпустил дубинку, вложив мне в ладонь нож. Рукоятка была прохладной и гладкой, а в клинке отражался свет одного из факелов. Я знал, что я буду делать. И радовался этому…
Это было ужасное чувство. Ужаснее всего, что мне когда-либо довелось испытать.
Но внезапно нож исчез. Исчезло все: темное поле, связанные люди… вместо этого у моих ног валялась отрубленная кисть Стуртона.
– Забудь все, что ты видел, Йон! – произнес Лонгспе и заслонил меня. – Забудь, слышишь?
Его меч блестел от призрачно-бледной крови Стуртона.
Я почувствовал, как Элла схватила меня за руку. Она тянула меня назад, пока мы не наткнулись спиной на стену башни. Она едва доходила нам до лопаток, и мне казалось, что я уже чувствую на затылке холод бездны, зиявшей под ней.
– Только не это! Опять ты, высокоблагороднейший рыцарь! – с издевкой сказал Стуртон, извлекая меч. – Хочешь раскроить мне еще одну кожу? Можешь не трудиться. Ты не причинишь мне вреда, даже если еще столько же будешь биться со мной. Не то у тебя имя, чтобы отправить меня к чертям.
Один из холопов, взобравшихся с нами на башню, встал подле своего хозяина. А перед дверью, где была спасительная лестница вниз, стоял второй часовой. Два остальных дежурили при Цельде и Бородае.
– Не то имя? – спросил Лонгспе. – Какое же нужно?
Стуртон захохотал. Из его рукава отрастала новая рука – пальцы на ней растопыривались, словно лепестки плотоядного цветка, в то время как кисть, отрезанная Лонгспе, увядала на полу башни и рассыпалась в прах.
– А как по-твоему, благородный рыцарь? Я все еще слышу, как старик, прежде чем умереть, выкрикивает свое проклятие: «В преисподнюю, Стуртон, тебя спровадит один из Хартгиллов! И только из Хартгиллов!» Но вместо этого вот уже на протяжении пяти столетий на тот свет посылаю их я. Из мести за шелковую веревку. И еще ни один не пришел назад, чтобы исполнить проклятие старика. Они, словно агнцы, бегут рысцой на заклание и угасают. Мальчишке, которого ты так самозабвенно защищаешь, уготован тот же путь, и уже сегодня ночью.
Его холоп сделал было шаг ко мне, но Лонгспе предостерегающе направил на него острие меча.
– Думаешь, мертвая плоть способна тебя защитить? – сказал он. – Я так основательно просверлю твое черное сердце, что ты будешь дожидаться своего хозяина у ворот ада.
Холоп замешкался с искаженным от страха мертвым лицом.
– Чего ты ждешь? – накинулся на него Стуртон. – Хватай детей и бросай их через стену, или я собственноручно прикончу тебя!
Холоп опять шагнул в нашу сторону.
Но меч Лонгспе был скор, как пламя, и холоп рухнул словно распоротый мешок, наполнив воздух такой отвратительной вонью, словно в ночном воздухе рассеялась вся его прогнившая душа. Образ Лонгспе излучал светлое сияние, похожее на белый огонь, и холоп, стоявший на лестнице, в ужасе обратился в бегство, но Стуртон с проклятием вонзил ему в спину меч. Затем он опять повернулся к Лонгспе. В лице его больше не было ничего человеческого, и кожа его развевалась лохмотьями на костях, как если бы собственная ярость сдирала ее ему с тела.
– Йон, беги к лестнице! – крикнул Лонгспе, прикрывая меня и Эллу своим телом.
Образ Стуртона принял грязно-красный цвет, словно его члены напитались всей той кровью, которую он пролил. Свет Уильяма же напоминал белое сердце пламени, и мне стало безразлично все, что рассказал хорист. Я видел только этот свет и был снова оруженосцем Лонгспе, что бы он ни совершил и что бы его на земле ни удерживало.
– Элла, беги! – закричал я. – Я останусь с ним.
Но она, разумеется, не тронулась с места. Я попробовал оттащить ее к лестнице, но… она еще и сегодня сильнее меня.
– Пусти! – вырвалась она. – Ты что, не слышал, что сказал Стуртон? Йон, ТЫ должен его прикончить! Ты – тот Хартгилл, который отправит его на тот свет!
– Да? – ответил я, запыхавшись. – И как же мне это сделать?
По Элле я понял, что у нее на это не было ответа.
Стуртон скалил полуразвалившиеся зубы, напоминая одну из своих шавок, но меч его был легче меча Лонгспе, и защищался он им без труда.
– Вы все еще здесь, Йон? Уходите! – крикнул мне Уильям, отражая очередной удар.
Но мы не двинулись с места.
«ТЫ должен его прикончить, Йон».
Казалось, они бьются уже целую вечность – два духа, темный и светлый. Времени больше не было, были только эти два воина, которые никак не могли обрести смерть, а с ними Элла и я. Наконец Лонгспе оттеснил Стуртона к стене и вонзил ему меч в сердце. Но Шелковый Лорд снова сбросил бледную оболочку и облачил свои кости в следующую, кроваво-красного цвета.
