Карстарки, насколько Аша знала, поклонялись старым богам Севера – так же, как Вуллы, Норри, Флинты и другие горные кланы. На сожжении лорд Арнольф, вероятно, присутствует по велению короля, чтобы своими глазами убедиться в силе красного бога.
Двое осужденных начали молить Станниса о милосердии. Король выслушал их молча, со стиснутыми зубами, и сказал Годри Фаррингу:
– Начинайте.
Победитель Великанов воздел руки к небу.
– Услышь нас, Владыка Света.
– Защити нас, Владыка Света, – подхватили люди королевы, – ибо ночь темна и полна ужасов.
– Хвала тебе за солнце, которые мы молим вернуть. Да озарит оно нам путь к полю битвы. – Снежинки таяли на запрокинутом лице сира Годри. – Хвала тебе за звезды, хранящие нас ночью. Сорви с них покров, о Боже, и яви их нам вновь.
– Защити нас, Владыка Света. Разгони злую тьму.
Сир Корлисс Пенни поднял факел над головой и очертил круг, раздувая пламя. Кто-то из обреченных жертв завыл.
– Мы предаем этих четырех злодеев твоему очищающему огню, о Рглор, – пел сир Годри, – дабы выжечь мрак из их черных душ. Пусть обуглится их мерзкая плоть, чтобы души, очищенные от зла, могли воспарить к свету. Прими их кровь, о Владыка, и растопи ледяные цепи, сковавшие твоих верных рабов. Прими их боль и даруй силу нашим мечам. Прими эту жертву и укажи нам путь к Винтерфеллу. И покарай нашими руками неверных.
– Прими эту жертву, Владыка Света, – подхватила сотня голосов.
Сир Корлисс поджег дрова у одного столба и бросил факел к подножью другого. Повалил дым, осужденные закашлялись, на поленьях затрепетало первое робкое пламя. Еще немного, и огонь охватил оба столба.
– Он уже мертвый был, – кричал молодой. – Нас мучил голод… – Волосы у него на лобке занялись, и крик перешел в бессловесный вопль.
Рот Аши наполнился желчью. На Железных островах жрецы режут невольникам горло и отдают тела Утонувшему Богу, но это намного хуже.
«Закрой глаза, – говорила она себе. – Не смотри». Люди королевы вновь затянули гимн, почти не слышный за воплями мучеников. Ашу трясло вопреки бьющему в лицо жару. Смрад дыма и паленого мяса окутал толпу. Кто-то из четверых еще дергался в раскаленных цепях, но крики вскоре умолкли.
Король Станнис повернулся и зашагал к своей башне – искать ответа в маячном огне. Арнольф Карстарк заковылял следом, но сир Ричард Хорп перехватил его и направил к общинному дому. Все расходились к своим кострам, к своему скудному ужину.
– Ну что, железная сука, понравилось? – Клэйтон Сагс сунул свой угреватый нос в лицо Аше, дыша на нее пивом и луком. Глазки у него поросячьи, в точности как у крылатой свиньи на его гербе. – Когда к столбу привяжут тебя, соберется еще больше народу.
Это правда. Волки охотно призовут ее к ответу за Ров Кейлин, за Темнолесье, за извечные набеги на Каменный Берег, за все, что сотворил Теон в Винтерфелле.
– Отпустите, сир. – При виде Сагса ее рука каждый раз тянулась к отсутствующей перевязи с топориками. «Персты» она плясала не хуже любого мужчины на островах – десять целехоньких пальцев это доказывали. Некоторым бритым мужчинам была бы к лицу борода, а сиру Клэйтону очень пошел бы топорик во лбу. Безоружная она только и может что вырываться, а он все держит – запустил пальцы в руку, как железные когти.
– Миледи просила вас отпустить ее, – вмешалась Алис. – И знайте, сир, что на ваш костер она не взойдет.
– Там увидим. Слишком долго мы терпим у себя эту демонопоклонницу, – проворчал Сагс, но Ашу все-таки отпустил: с Медведицей мало кто дерзал связываться.
– У короля другие планы на его пленницу, – сказал явившийся как раз вовремя Джастин Масси.
– У короля или у тебя? – фыркнул Сагс. – Зря стараешься, Масси: гореть твоей принцессе ярким огнем. Красная женщина говорит, что королевская кровь угодна нашему богу.
– Рглор вполне может удовлетвориться жертвами, которые мы принесли сегодня.
– Четыре мужлана метели не остановят, а вот она может.
– Если и эта жертва не остановит метели, кого вы сожжете следующим? – спросила Медведица. – Меня?
– Почему бы не сира Клэйтона? – дала себе волю Аша. – Рглор с удовольствием возьмет к себе одного из своих. Праведника, который будет петь гимны, пока его член поджаривается.
– Смейся, Масси, смейся, – рявкнул взбешенный Сагс. – Посмотрим, кто из нас посмеется, если снег не перестанет идти. – Он взглянул на обугленные тела у столбов, улыбнулся и отошел прочь.
– Мой заступник, – сказала Аша Джастину Масси – похвалу он, во всяком случае, заслужил. – Спасибо, что спасли меня, сир.
– Друзей среди людей королевы вам это не прибавит, – сказала Медведица. – Сами-то вы что ж, разуверились в красном боге?
– И не только в нем, но в ужин пока еще верю. Окажите мне честь, дамы.
– Не хочется что-то, – поморщилась Алис.
– Мне тоже, но подкрепиться надо, а то ведь и конины скоро не будет. При выходе из Темнолесья у нас было восемьсот лошадей, прошлой ночью насчитали всего шестьдесят четыре.
Для Аши это не явилось ударом. Почти все боевые кони, в том числе и скакун Масси, пали, большинство ездовых тоже, даже мелкие кони северян страдали от недостатка кормов. Да и на что им лошади? Поход прерван; солнце, луна и звезды забылись, как давний сон.
– Я, пожалуй, поем.
– Меня увольте, – сказала Алис.
– Я присмотрю за леди Ашей, – пообещал Масси. – От меня она не сбежит.
Медведица, проворчав что-то в знак согласия, удалилась в свою палатку, а Масси с Ашей побрели по сугробам к общинному дому. Ноги у Аши заледенели, лодыжка пронзала болью на каждом шагу.
Лорды и капитаны облюбовали общинный дом для себя как самый большой в деревне. Один из часовых у двери поднял промасленную завесу, и Аша очутилась в тепле.
Лавки вдоль стен могли вместить человек пятьдесят, но в убогий чертог втиснулось вдвое больше. В выкопанной посередине канаве горели дрова, дым выходил через отверстия в крыше. Северяне сидели по одну сторону от огня, лорды и рыцари по другую.
По сравнению с бледными и изнуренными южанами северные бородачи в мохнатых мехах прямо-таки лучились здоровьем. Испытывая тот же голод и холод, снеговой поход они переносили не в пример лучше.
Аша сняла меховые рукавицы, размяла пальцы, стряхнула снег с плаща, повесила его у двери на колышек. Ноги оттаивали, причиняя ей сильную боль. От горящего торфа приятно пахло – крестьяне оставили в деревне большой запас топлива.
Сир Джастин, усадив ее на скамью, принес ужин: эль и конину с кровью, дочерна поджаренную снаружи. Порции заметно уменьшились, но запах все так же дразнил обоняние.
– Благодарствую, сир, – сказала Аша, уплетая за обе щеки.
– Зовите меня Джастином. Я настаиваю. – Он нарезал свою долю и стал есть, накалывая куски кинжалом.
