Возложив его на стол, принцесса подняла руки и произнесла несколько ключевых слов, они багровыми письменами вспыхнули в толще диска, приводя в действие скрытое заклинание. Прежде едва видимые линии интенсивно засветились на поверхности.
Древняя, очень редкая вещь досталась Элии в награду за терпеливое изучение развалин древнего города, оставшегося от погибшей цивилизации в одном из темных миров. Богиня не сразу освоила технику обращения с плитой Урдахала: кропотливо, по крупицам выискивала в различных источниках нужные сведения, вернее их обрывки, расшифровывала туманные намеки, запрятанные в паутине словес на страницах пыльных магических фолиантов. Упорство было вознаграждено. Теперь принцесса не только знала, что за могущественный артефакт попал к ней в лапки, но и могла применить его по назначению. Диск был способен точно ответить на правильно заданный вопрос и подтвердить или опровергнуть возникшие у Элии подозрения.
Еще раз визуально зафиксировав положение двух капелек крови, богиня выдохнула на давно забытом языке мертвого народа:
– Дахай!
Капли крови пришли в движение, словно обрели собственную волю к жизни и цель. Поначалу принцесса наблюдала за их перемещением спокойно, но по мере того как капли сближались, продвигаясь все ближе к центру круга, нетерпение и волнение Элии росло. Вот наконец капельки остановились четко друг против друга, на равном расстоянии от одного замысловатого значка, начертанного в самой середине диска. Письмена вспыхнули на прощанье, и магия артефакта снова угасла.
– Так я и знала! – в сердцах стукнула по столу ладонью Элия, потерла подбородок, а потом запрокинула голову и звонко рассмеялась, подумав вслух:
– Интересно, что скажет папа?
Слова у богов редко расходятся с делом, а намерениям свойственно реализовываться. Боги знают особую силу даже невысказанных желаний и понимают, что лучше самим выбрать время и место для их осуществления или полностью в сердце своем отказаться от цели, иначе желание само решит, когда ему сбыться. Поэтому принцесса, не откладывая ни дела, ни диска в долгий ящик, сплела заклятие связи и таинственным шепотом позвала:
– Отец, к разговору о тайнах. Одна из них сейчас просится в твои уши. Если все сверхсрочные государственные дела можно отложить на пару минуток и уделить их делам семейным, зайдешь?
– Если я скажу «нет», в другой раз ты меня не кликнешь, дочурка? – риторически вопросил Лимбер и, отбросив папку с материалами утреннего заседания, с грохотом отодвинув кресло, перенесся к дочери. – Так в какой же секрет ты намеревалась посвятить своего старого, усталого отца, милая?
– Своему зрелому, находящемуся в самом расцвете сил, энергичному, привлекательному для лиц обоего пола и напрашивающемуся на комплименты богини любви родителю я намеревалась показать один предмет. – Быстрая улыбка мелькнула на лице Элии, и богиня легонько постучала длинным розовым ноготком указательного пальчика по диску. – Вот в этот!
– Какая-то гадательная доска? – приняв со скромным кивком похвалы, нахмурился король и скрестил руки, предчувствуя, что тайна дочери может прийтись ему совсем не по нраву.
– Можно этот предмет назвать и так, но вернее будет именовать его «плита Урдахала». Слышал когда-нибудь? – спросила принцесса, не поднимаясь с табурета, и кивком пригласила отца опуститься на точно такой же, стоящий рядом со столом.
– Приходилось, инструмент определения родства, так, кажется? – Острый и ставший еще более подозрительным взгляд государя, умостившегося на табурете, впился в обсидиановый диск.
– Я потрясена широтой ваших познаний, государь, – подтвердила Элия догадку монарха.
– Чья кровь? – не купившись на лесть, отрывисто поинтересовался Лимбер, брови его сошлись на переносице.
– Моя и герцога Лиенского, – усмехнулась краем рта принцесса.
– Так что с того? – передернув плечами, король ответил дочери скептической усмешкой. – Мы в отдаленном родстве с половиной семейств Лоуленда, это я и без плиты Урдахала знаю, иногда в родословные заглядывал.
Все боги, правда, боги вампиры в гораздо большей степени, чем другие, способны определять присутствие родственной крови в жилах любого существа, даже не анализируя ее детально. Но точную степень родства создания, равного тебе или незначительно уступающего по коэффициенту личной силы, без дополнительных приспособлений или заклятий установить непросто.
– Вероятно, отец, ты слышал о диске и его назначении, но не знаешь о том, насколько точно диск может ответить на заданный вопрос, – тактично возразила Элия, приступая к развенчанию надежд государя.
– И насколько? – вздохнул Лимбер, почти с ненавистью глядя на пару капелек крови, посверкивающих в магическом свете на черной как ночь поверхности.
– Значение приближено к абсолюту, – уронила Элия. – Он совершенно точно указывает степени родства. Смотри, капли остановились у центра диска по обе стороны от знака «радхус», что означает – родитель, на метках «карха» и «кирхе» – брат и сестра. Положение капель относительно знаков пола также говорит о том, что знак «радхус» читается как один родитель мужского пола.
– И с чего ты вообще решила заняться подобными экспериментами? – в сердцах рыкнул король.
– На эту горькую твоему сердцу мысль меня натолкнула пара улик, государь, – ответила богиня без малейшего раскаяния в голосе. – Помнишь историю прихода в семью Кэлберта?
– И что? – нелюбезно буркнул Лимбер, впрочем, скорее притворно, чем искренне. Сына-пирата, давшего Лоуленду серьезное преимущество в Океане Миров, король не мог не ценить.
– История нашего перемещения в вычищенный мир с помощью амулета, пробужденного кровью родичей и сотворившего Бурю Между Мирами. Я предположила, что перемещение герцога вместе с Кэлбертом, Мелиором и мною не было случайным, он попал в радиус действия артефакта не потому, что находился поблизости, а из-за обладания кровью родичей. Второй косвенной уликой стал твой портрет, отец.
– Да ну?
Вместо ответа Элия, умолчавшая о третьей прямой улике – праве прохода в Хранилище магического вооружения, подтянула с края стола книгу «Портреты членов королевской семьи Лоуленда». Богиня раскрыла ее на нужной странице, где красовалось изображение правящего монарха. Магическая составляющая книги, на первый взгляд являвшейся обычным сборником репродукций с картин, позволяла просматривать изображение портретируемого в любой момент существования – от младенца до зрелого мужа, каковым король являлся ныне. Но использовать книгу мог только член правящей фамилии. Для других она оставалась лишь подборкой неплохих иллюстраций к родословной. Элия немножко поколдовала над изображением отца, меняя временную шкалу, и повернула картинку лицом к нему с предложением:
– Взгляни, папа, на свой портрет юношеской поры. Вряд ли кто в Лоуленде помнит тебя таким, поэтому никто и не заметил сходства.
Лимбер бросил кислый взгляд на страницу, где красовался угловатый парнишка, еще не раздавшийся в плечах, худой, костистый, со структурным лицом и столь резко очерченными скулами, что казалось еще чуть-чуть, и они прорежут кожу. Непослушная прядь смоляных волос спадала на лоб. В глазах горели упрямая жажда жизни и неистребимый авантюризм. Сильнее всего из всех признанных отпрысков короля на портрет походил старший сын – Кэлер, но стоило признать, что сходство с Элегором Лиенским было более очевидным. Бог пиров даже в юношестве отличался широкой костью и изрядной мышечной массой.
