Хорошо. Это даст ей достаточно времени, чтобы собраться с мыслями и подготовить все к его приходу. Она выполнит то, что планировала последние несколько месяцев.
— Я не хочу оставлять тебя. Боюсь, что ты не решишься прийти ко мне.
Он буркнул что-то неразборчивое, а потом прошептал:
— Если ты думаешь, что я позволю тебе уйти и исчезнуть, что оставлю тебя в покое, тогда ты ничего не знаешь о мужчинах. Доверься мне, Уитни. Эта ночь только начинается. И она будет чудесной… — произнес он со значением.
О, я верю тебе. Теперь слушай меня. До того, как эта ночь закончится, ты получишь награду, которую заслужил.
Жерар наблюдал, как она спешит в отель, как ее волосы развеваются на ветру.
Он знал, что шофер ждет, когда он выйдет из такси, но не мог двигаться. Уитни Лоуренс свела его с ума. Поразительно. До встречи с ней он не испытывал ничего подобного.
Естественно, он любил свою жену. Но даже к Симоне он не испытывал такого взрыва чувств.
Страсть, которую зажгла в нем Уитни, почти затуманила его мозг, заставив забыть обо всем на свете.
Когда-то, давным-давно, в Будапеште, он встретил цыгана, который пытался продать ему зелье, которое, как предполагалось, сделает его ненасытным в любви. Один глоток этого зелья — и он будет жаждать женщину еще и еще.
Жерар усмехнулся. Сейчас он словно хлебнул этого зелья.
И этот огонь, сжигающий его живьем, вызвала в его сердце женщина, которая работала на иностранного агента, разыскиваемого Интерполом за шпионаж.
Черт, он играет в опасную игру, позволяя страсти управлять им…
Он вспоминал сладкий вкус ее губ. Она была как наркотик… Казалось, не имеет никакого значения, что она его враг. Желание становилось все сильнее и сильнее.
— Monsieur
[20]
? — обратился к нему шофер.
Он хотел получить деньги за свои услуги. Жерар расплатился с ним и вышел из такси.
Он не спал уже сорок восемь часов, однако никогда еще не чувствовал себя таким бодрым и отдохнувшим.
В прошлом он не занимался любовью с женщиной, если они были знакомы меньше месяца. Это был принцип, согласно которому Жерар поступал всегда. Но сейчас он шел на поводу своих чувств, которые сметали все установленные им самим правила.
Так почему же он вот-вот нарушит свое собственное правило из-за женщины, которую, возможно, отправит в тюрьму?
Он достиг ее двери и тихо постучал.
Она открыла так быстро, что это поразило его. Словно ждала за дверью.
— Скажи мне, что сейчас слишком поздно, и я не войду, — пытался он как-то успокоить свою совесть. Или внутренний голос.
Завтра он столкнется с суровой реальностью ее двойной жизни.
Но сегодня он готов забыть обо всем и думать только о близости с ней. До утра он притворится, что верит, будто она действительно восемнадцатилетняя девушка, в которую он влюблен. А утром…
Глаза цвета лаванды пристально смотрели на него.
— Я боялась, что ты не придешь. Что задержало тебя? — спросила она.
Он закрыл дверь, так и не ответив на ее вопрос, и приблизился к ней.
Забыв обо всем на свете, они стояли, целуя друг друга, обнимая, лаская и снова целуя. И изучая, и наслаждаясь. И не могли насытиться.
Эта любовная игра возбуждала их. Ласки… поцелуи… объятия…
Он не помнил, как они добрались до кровати. С огромной нежностью положив Уитни на постель, он встал на колени и спрятал лицо в ее волосах. Он упивался их шелковистостью. Затем он поднял голову и заглянул в ее глаза. В тусклом свете лампы они сверкали, подобно драгоценным камням, переливаясь голубем и бледно-лиловым огнем.
Ее рот манил и соблазнял его. Едва прикасаясь, он очертил пальцем контур ее губ.
— Я хочу тебя, Уитни, ты уже знаешь это. И ты, ты тоже хочешь меня. Очевидно, главная помеха — твой юный возраст. Но когда двое людей так желанны друг другу, как мы, тщетно отрицать силу чувств или надеяться, что они исчезнут, освободив нас от гнета наших желаний. Я знаю только один метод излечиться от этой болезни. Веришь ты или нет, я никогда не хотел другой женщины так сильно, как тебя.
— Ты не испытывал этого даже к своей жене? — с дрожью в голосе спросила она.
— Даже к моей жене, — прошептал он.
Симона… Тогда я был очень молод. Я теперь взрослый мужчина. Что я чувствую теперь, нельзя описать или сравнить ни с чем.
— Ты разведен или она умерла? — спросила Уитни.
Этим вопросом она выдала себя, вернув его к отвратительной реальности.
Уитни Лоуренс в поисках информации. Что точно она хотела знать? Боуэн стал подозревать Жерара и приказал ей выудить из него как можно больше? Была ли это часть плана, которую они обсуждали в Мальмезоне?
До тех пор пока Жерар не услышит от Романа каких-нибудь подробностей об этой девушке и не узнает, кто она такая, Уитни будет для него настоящей загадкой. Поэтому самое разумное — оставить ее одну в комнате и удалиться к себе, как бы трудно это ни было.
— Я не виню тебя за твой вопрос. — Он поцеловал ее. — Согласен, что между нами не должно быть никаких секретов. Хотя я не считаю себя джентльменом, я сделаю так, как поступил бы джентльмен, и замедлю развитие наших отношений. Ты так юна и уязвима… У меня нет никакого права прикасаться к тебе, но я, кажется, не могу не делать этого, — сказал он охрипшим голосом. — Я не хочу совершить ошибку. Не хочу, чтобы ты страдала. Ты нужна мне, но я должен быть уверенным, что это то, чего ты хочешь.
— Но я хочу…
— Доверься мне, Уитни, — он не дал ей договорить, целуя ее. — У нас много времени и возможностей, чтобы узнать друг о друге как можно больше. Наш тур только начинается. Когда мы доберемся до Швейцарии, я найду место, где мы сможем быть только вдвоем и заниматься любовью сколько душе будет угодно. Ты выглядишь такой усталой…
Усталость только усиливала ее красоту. Ее глаза сверкали от едва контролируемой страсти. И эта страсть ставила под удар все.
Им обоим казалось, что они идут по лезвию бритвы. Любое неверное движение приведет к трагическому исходу. Они затеяли опасную игру. Прикидываясь влюбленными, они и не заметили, как любовь проникла в их сердца и установила новые правила, которым они отныне должны подчиняться.
— После сегодняшнего вечера будет трудно притворяться, что мы только ученица и учитель, — прошептала она.
— Уитни… — Он вздохнул. — Теперь мне придется проводить как можно больше времени с мальчиками. Это всего лишь хитрость, чтобы защитить тебя от сплетен. Понимаешь?
— Понимаю. А в Швейцарии мы будем вместе. Действительно вместе? Действительно одни?
