Мэт задержался в дверях.
— Хорошо бы он остался в нашем приходе. У нас еще никогда не было такого лидера.
— Согласна, — прошептала Андреа. Эта мысль была ей очень знакома: уже в первый день суда она решила, что таких людей — один на тысячу. И он перевернул ее жизнь вверх дном.
— Анди? — прошептал Мэт.
Взглянув на него, она увидела в глазах парня жалость и сочувствие.
— Очень жалко будет, если у вас с ним ничего не выйдет. Лично я думаю — вы прекрасная пара.
Зачем он это сказал? Андреа отчаянно разрыдалась, как только за ним закрылась дверь. А потом пришлось приводить себя в порядок, прежде чем идти к машине.
Свадебный обед и прием удались на славу. Отец Пол и Андреа болтали с женихом и невестой, потом с разными гостями, переходя от одной группы к другой. Побыв на свадьбе столько, сколько требовали приличия, она уехала домой, так как ее беспокоила история с Кейси.
Почти сразу, как только она вошла в дом, зазвонил телефон. Это был Люк. Сердце ее забилось как пойманная птица.
— Нам не хватало тебя на тренировке, Анди, но ребята сказали, где ты находишься. Ну что ж, свадьба — это предлог не хуже другого, лишь бы улизнуть от меня. Пожалуйста, будь завтра на тренировке.
А я-то надеялась, дурочка, что он захочет увидеть меня сегодня, подумала она. Сидя за кухонным столом у телефона, она оперлась о стену.
— Мэт сказал, что ты наметил инструктаж на завтра. Еще он сказал, что Кейси не явился. Ты узнал что-нибудь новое про его отца?
После паузы Люк ответил:
— Приготовься услышать плохие новости.
— Какие именно?
— Его отец через неделю начнет сплавлять лес по реке Колорадо со своей бригадой. Ни с того ни с сего он берет Кейси с собой.
— Но это же прекрасно!
— Если не считать того, что его отец уезжает завтра утром. Представь, что Кейси захочет уехать; значит, его не будет на матче.
Вскочив на ноги, Андреа зашагала по кухне, сжимая в руке телефонную трубку.
— Неужели его отец не подождет пару дней?
— Ты с ним знакома?
— Нет.
Люк сердито выдохнул.
— Он сказал: «Теперь или никогда». Такой вот мужик. Кейси разрывается на части, он хочет ехать с отцом, но не хочет пропускать матч.
— Как он может поступать так с сыном?
— Запросто. Мать Кейси говорит, что он всю жизнь так себя вел: делал, что хотел, когда хотел, и — плевать на всех остальных.
— Господи, что же нам делать?
— Мы зависим от решения Кейси.
— Как ты думаешь, есть такой вариант — парень не поедет с отцом?
— Не знаю, но Кейси уже не ребенок и начинает понимать, что за фрукт его отец. На сей раз он, может быть, и откажется плясать под его дудку.
— В твоих словах звучит что-то личное.
— Так и есть. Я со временем расколол своего деда. И хотя очень его любил, но понял, что он во всех делах исходит из своего эгоизма. А я с этим не захотел мириться.
Андреа заметила это и раньше: во всех значимых делах Люк проявлял себя как человек, живущий для других.
— Я благодарна тебе за то, что ты делаешь для Кейси, Люк. Ему как раз сейчас страшно нужен такой человек.
— Ему страшно нужен отец, не временный, а постоянный.
— Ну почему ты никогда не принимаешь добрые слова в свой адрес?
— А почему это так тебя беспокоит?
Он так быстро перевел разговор на нее, что Андреа растерялась.
— Потому что я всегда думаю о тех, кто делает добро, помогает тем, кто нуждается в помощи. А ты почему-то всегда отвергаешь благодарность.
— Это в тебе говорит пастор Мейерс. А что думает обо мне Андреа? Почему она беспокоится обо мне?
Ее рука крепче сжала телефонную трубку.
— Ты говоришь обо мне как о двух разных людях, а я — один человек.
— Значит, ты заботишься обо мне точно так же, как и обо всех других прихожанах?
— Конечно.
— Можно ли сделать вывод, что Нед Стивенс, к примеру, значит для тебя то же, что и я? И целовал тебя так же, как я?
Он заставляет меня краснеть даже по телефону, подумала она.
— Это не смешно, Люк.
— Совершенно с тобой согласен, — сказал он неожиданно серьезным тоном. — Еще хотел тебе сказать: после матча в среду я приглашаю тебя к себе домой.
— На какой срок? — спросила она. Наконец-то решилась заговорить о том, что ее мучает так давно. От его ответа зависит все: или он сделает предложение, или любые отношения с ним отпадают. Если он предложит обычный любовный роман, у нее будет лишь один выход: бежать из этого прихода — может быть, даже в другой штат. Она не сможет остаться в одном с ним городе, это будет слишком больно.
— На всю долгую, долгую ночь, — сказал он после паузы.
Этими словами он захлопнул дверь в их будущее. Он подтолкнул ее к решению, которое она продумывала уже давно.
— Люк, сразу после матча я уеду из города. — Он молчал, и она заговорила быстрее: — Я тебе уже говорила в Санта-Фе, что у меня не было отпуска больше двух лет.
— Я поеду с тобой.
— Эт-т-то невозможно, — пролепетала она.
— Почему же?
— Потому что в этой поездке будет сразу и работа, и отдых.
— Как прикажешь это понимать?
Она сжалась от злости, прозвучавшей в его голосе.
— Это будет нечто вроде командировки, я еду вместе с друзьями, двумя священниками из Окленда.
— Едешь куда?
— На Аляску.
— Как долго ты там пробудешь?
Она зажмурилась от охватившего ее страдания.
— Это зависит не от меня.
— Андреа, перестань говорить загадками, черт возьми!
У нее чуть не сорвалась с языка фраза о том, что он всегда именно так и говорит. Но сейчас не стоило ссориться, это ни к чему бы не привело.
— Дело в том, что я собираюсь перевестись в другой приход, — сказала она, хотя предполагала это сделать по крайней мере лет через пять.
После долгого молчания он проговорил:
— Я думал, что этот приход для тебя — дом родной.
— Да, но не вечный. Церковное начальство вообще считает, что мы должны время от времени перемещаться. Такая система как бы обновляет нас, священников, напоминает нам, что мы служим Богу, а не конкретным людям. Здесь, в Альбукерке, я была под крылом у отца Пола, теперь у меня будет возможность поработать самостоятельно, и это интересно.
