Оперативница вбила код, и ярко-красные буквы появились на экране. «Дезактивировать ракеты?». Она дала подтверждение, нажав «Ввод», программа снова потребовала пароль. Аллегро ввела цифры второй раз. «Ракеты дезактивированы». «Завершить операцию?» — появилось на экране.
— Хм-м-м, пожалуй, я отвечу «да», — проговорила Аллегро и нажала «Ввод» еще раз.
— Так, с этой миссией покончено. — сказала она Пирсу в микрофон. — Ракеты дезактивированы, команду уложили.
— Вас понял, — ответил Пирс. — Я направлю на второе место пуска всю военную разведку, кроме команды, которая вас подберет.
Через несколько минут послышался звук приближающегося самолета.
— Оставайтесь на местах, — сказала Домино всем. — Давайте-ка убедимся, что это военная разведка.
Через полминуты Домино отрапортовала:
— Небольшой грузовой самолет военной разведки.
Аллегро рывком подняла Кадира на ноги и вытащила из машины, и все четверо укрылись за грузовиком.
— У нас еще есть время. Можем успеть. — Рысь приходилось почти кричать, чтобы ее голос было слышно за рокотом двигателей небольшого самолета, когда тот сел на достаточно плотный песок у самого края деревушки.
Из самолета вышли восемь солдат военной разведки, все, кроме одного, заняли позиции вокруг двух грузовиков. Последний остался у самолета, и ОЭНовцы побежали к нему.
— Отлично сработано, — сказал он. Судя по форме, это был лейтенант. — Всем на борт. А этого — он указал на Кадира — необходимо доставить в Чарикар, к другим ракетам.
Они были в нескольких шагах от дверей самолета, когда раздался выстрел, и министр рухнул на землю. Все поспешили укрыться.
— Предатель, — крикнули на персидском, и снова все стихло.
— Быстрее, — сказал лейтенант. — Нам пора.
— Это, скорее всего тот, что улизнул, — сказала Домино.
— Он нам нужен, — сказала Аллегро, глядя на тело Кадира. — Вот только не весь. Рысь?
Без тени сомнения, Рысь достала свой большой армейский нож и одним быстрым движением рубанула по запястью Кадира. Затем оторвала кусок его халата и замотала в него отрезанную кисть. Вручив Аллегро жуткий сверток, она взглянула на офицера разведки и проговорила:
— Вот теперь в путь.
Глава двадцать шестая
Амстердам
Крис сидела в одноместной палате больницы академического Медицинского Центра. Поглаживая руку дяди, она с радостным спокойствием слушала мерные сигналы установок, контролирующих его сердцебиение и дыхание. По словам врачей, операция прошла успешно, и вскоре он полностью понравится.
— Дядя… мне так жаль. — прошептала Крис. — Я не хотела, чтобы с тобой такое произошло.
Чувство вины уступило жуткому беспокойству, за дядю, и за Мишель. Где она сейчас? Какое мучение находиться в неведении. Крис молилась Богу, прося его защитить женщину, которую она полюбила всем сердцем. Пусть все будет хорошо. Даже если я ее никогда больше не унижу: Просто пусть все будет хорошо.
По телевизору показывали какой-то старый фильм. Громкий шум привлек внимание Крис к экрану. Обычное вещание было прервано выпуском новостей.
— В эти часы миллионы горожан в панике покидают Лондон и Рим, — сухо объявил ведущий. — Массовая эвакуация была объявлена в связи с тем, что подтвердились сведения о запланированном теракте с применением ядерного оружия.
На экране появилась картина происходящего, огромные пробки на дорогах, ведущих из обоих городов.
— Американские военные из Вашингтона предупредили британские и итальянские власти об угрозе, и сообщили, что будут предприняты попытки обезвредить или перехватить ракеты в случае их запуска.
Шокированная, Крис смотрела на экран. Боже мой. Это все правда. О, Мишель.
Неподалеку от Чарикара, Афганистан
Офицер военной разведки доложил, что для миссии в Чарикаре все подготовлено, и они должны приземлиться как можно ближе к месту запуска ракет, чтобы доставить туда руку Кадира. Сквозь лоскут халата сочилась кровь. Аллегро положила отрезанную конечность на скамью рядом с собой.
Самолет приступил к снижению. Сверху деревня почти вся была черной, очевидно, она тоже изрядно пострадала в ходе войны. Местами виднелись отсветы костров и других огней, очевидно жители вернулись, чтобы восстанавливать свое хозяйство.
Пусковое устройство на колесах и грузовик, откуда им управляли, стояли в пустыне, к северу от населенного пункта. Вокруг них было множество огней, несколько машин горели.
— Черт, да там просто зона боевых действий, — сказала Аллегро. — Между офицерами военной разведки и боевиками шла ожесточенная перестрелка. И здесь куда больше афганцев. Похоже, они как-то пронюхали, что до тех ракет мы уже добрались, и вызвали подкрепление.
— Боже, — вырвалось у офицера разведки. — Когда все это успело начаться? Наши ребята только что сюда приехали.
Раздался характерный металлический звук, и заряд пробил обшивку самолета недалеко от места, где сидела Домино. Она вздрогнула.
— Вот дерьмо, они палят по нам.
— В нас попадают, — передал лейтенант по радио. — В таких условиях посадка невозможна.
Поднявшись, Аллегро подошла к нему.
— Парашюты на борту есть?
— Хмм, есть. Это грузовой самолет, но… — на его побледневшем лице показалось сомнение.
— А тебе и не придется, я пойду, — сказала она. — Достань мне парашют.
— Сначала с этим надо разобраться, — сказал он, и снова вытащил радио.
— Времени нет. На то, чтобы деактивировать эту огромную бомбомать, пока она не раздраконила миллион лондонцев, у нас тридцать пять минут. Экипировку давай.
Он вскочил с места и понесся в хвост самолета.
— Я иду с тобой, — сказала Домино, вставая.
— Нет, не идешь. Я и сама могу.
— Даже если бы она тебе разрешила, у вас бы ничего не вышло, — прервал их офицер, протягивая Аллегро парашют. — У меня тут всего один.
Домино оценивающе посмотрела на Аллегро.
— Мы так уже делали, и вполне можем повторить.
— Нет. Я сказала, я пойду одна.
— Да, и вот это возьмите, — предложил лейтенант, снимая кожаную куртку и протягивая Аллегро. Куртка была великовата, но все же это лучше, чем то, что было на оперативнице, ведь нужно будет защищаться от пронизывающего ветра. Она взяла куртку, кивнув в знак благодарности. Положив за пазуху руку министра, она надела парашютную обвязку.
Домино вплотную приблизилась к Аллегро, и они стояли лицом к лицу. Она говорила тихо, так, чтобы слышала только Аллегро.
— Тебе не нужно ничего никому доказывать.
