– Ладно, ладно, не трепещи, я сам все узнаю, без сопливых.
– Не смей!
– Ой, забыл тебя спросить! Давай лучше есть, а то я проголодался.
Екатерина понимала, что отец все равно все разузнает про Эрнста, тут его танком не остановишь. Не хватало только, чтобы за ней начали следить и вынюхивать!
– Папа! Я тебя серьезно очень прошу пока в мою личную жизнь не вмешиваться. Как только разведусь со Старковым, я сразу тебя с Эрнстом познакомлю. Ты у него все сам спросишь, а потом будешь проверять, сколько твоей душе угодно.
– Ладно, ладно, уговорила! – Отец замахал руками, подзывая официанта.
«Так я тебе и поверила», – подумала Екатерина и с тяжелым вздохом углубилась в меню.
Лариса Гилберт
Наконец-то удалось сделать на голове то, что хочется. А именно – фиолетовые перья. Лариса в одном журнале углядела такую замечательную прическу, но ни в одном салоне за ее исполнение не брались. Но Лариса была девушкой упрямой, и если чего решила, то обязательно этого добивалась. В результате длительных поисков она все-таки нашла мастера, которая делает все. Буквально все. Ларисе казалось, что фиолетовый цвет очень хорошо сочетается с ее каштановыми волосами и подчеркивает голубизну глаз. С такой прической глаза и сами казались фиолетовыми. Она даже такой же фиолетовый костюмчик себе подобрала. А вот туфли специально купила зеленые. Яркие цветные туфли только вошли в моду, и понимающие в моде люди носили эти туфли со всем подряд. Независимо от цвета сумки или одежды. Ларисе новая фиолетовая прическа очень понравилась, и она прямо из парикмахерской во всем фиолетовом и зеленых туфлях отправилась на работу в клуб. Естественно, когда она появилась в этом великолепии в холле клуба, все присутствующие там просто замерли. Еще бы! Виктория Бэкхем отдыхает! Правда, Юлька, продавец, как-то странно хмыкнула, оторвавшись от своего компьютера. Юлька была та самая, из новых, которую Лариса просто-таки терпеть не могла. И прическа-то у нее как у Михайловой, и очки как у Михайловой, и костюм как у Михайловой. Тьфу ты, прямо близнецы какие-то! Еще и пытается тут командовать. Сидит и лыбится, как дура. Кстати, надо бы очки себе тоже какие-нибудь купить, хоть и с простыми стеклами. Пусть будут для умности. Хорошо бы тоже фиолетовые, нет, лучше черные, как у Ксении Собчак.
– Чего смешного? – строго спросила у Юльки Лариса.
– Ничего, очень даже живенько, – ответила Юлька и сделала неопределенный жест вокруг своей головы. – А в темноте эти прядочки не светятся? У меня одна знакомая в Германии такое себе сделала, так у нее в темноте пряди светятся. Краска такая есть, флюоресцентная называется.
– Это не краска, а лак такой есть, его наносят, когда в ночной клуб на дискотеку идут, – специально для тупых разъяснила Лариса.
– Вот оно что! А я-то, темнота, думала, что краска! Но все равно здорово, хоть и не светится.
В коридоре Лариса столкнулась с Михайловой.
– Господи помилуй! – Михайлову аж передернуло. – Ларисочка, а чего волосы не красные-то? Красные, пожалуй, были бы покруче! Или зеленые, в цвет туфель!
– В следующий раз обязательно красными покрашу! – огрызнулась Лариса.
От Михайловой она такого наезда не ожидала, да еще с издевками! Ладно, учит постоянно, корит за поведение. Внушает, с кем Ларисе трахаться и где, на кого поорать можно, а на кого нельзя, какой длины юбку прилично, а какой нет. Ладно, цвет костюма ей не нравится, уже и на цвет волос замахнулась. Все-то для нее у Ларисы неправильно! Достала уже!
– И зелеными могу! Молодцу все к лицу! – Ларису просто понесло. Захотелось даже язык директрисе показать.
– Только меня, пожалуйста, заранее предупреди, могу такой красотищи не вынести, сердце слабое. – Михайлова взялась рукой за левый бок.
– Ага, так и сделаю. Может, мне разрешение надо у вас теперь спрашивать? Что надеть, как покрасить?
– Ну, было бы неплохо. У нас тут оздоровительное заведение, люди могут разнервничаться.
– Я учту и с пупсиком своим проконсультируюсь, у кого и какого мне разрешения спрашивать.
– С каким пупсиком?
– Со Старковым, с каким же еще?
– А, обязательно проконсультируйся, только при посторонних советую тебе называть его Андреем Сергеевичем. Это правило хорошего тона. – С этими словами Михайлова исчезла за дверью кабинета доктора Стасова.
Нет, какая же она все-таки стерва! Нашлась посторонняя! С детства с пупсиком дружит, а вид делает, что про отношения Ларисы с ним ничего не знает. Прямо как в песне: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу». Вконец настроение испортила. Небось сейчас будут со Стасовым Ларисе кости мыть.
В тренерской раздевалке Лариса застала Жменя и Веру Зарубину. Зарубина складывала какие-то шмотки в рюкзак, а Жмень что-то дудел ей в уши. Увидев входящую Ларису, оба замерли с открытыми ртами.
– Слышь, Лариска, если тебе с такой головой можно на работу ходить, то на фига я дезодорантом пользуюсь? – высказал Жмень свое мнение о ее прическе.
– Заткнись, – ответила ему Лариса. Она посмотрела в зеркало на стене и очень себе понравилась.
Жмень оттянул резинку трусов, оглядел свое хозяйство и сказал:
– Скукота! Надо будет тоже такой краской покрасить. Ты где такую купила?
Тут в разговор вмешалась Зарубина.
– Такую красоту могут сделать только профессионалы, – поучительным тоном сказала она. – Ты б, Жмень, лучше у Ларисы адресок салона взял, а то начнешь сам красить, все и отвалится!
– Не отвалится! У меня кремень!
– Шел бы ты, кремень, на занятие, а то оштрафую за опоздание, – рассердилась Лариса.
– Ой, испугался! Ой, уже обкакался от страха! – Жмень заржал и выскочил за дверь.
– А ты чего тут делаешь? – строго спросила она у Зарубиной.
– Вещи собираю, я увольняюсь.
– Как это? – Лариса сначала даже не поняла смысла сказанного.
– Легко и просто, мне Михайлова заявление подписала, уговорила еще две недели отработать и уведомить тебя, чтоб ты мне подыскала замену. – Зарубина нагло ухмыльнулась.
– А чего ж ты мне ничего не сказала? – растерялась Лариса.
– Здравствуйте, а что я сейчас, по-твоему, делаю?
– Погоди, погоди! Где это я тебе замену найду за две недели?
– Ну, знаешь, две недели – это все-таки не два дня. В крайнем случае, сама на моих занятиях попрыгаешь, вспомнишь детство золотое.
– Вот еще! Я тебе увольняться не разрешаю!
– Да ну! Это как это?
– А так это! Сейчас пойду и велю Михайловой, чтоб тебе трудовую книжку не отдавала.
– Прямо так вот и велишь?! Королевишна ты наша! Сдается мне, что ты чего-то напутала, Лариса. Тут вроде бы Михайлова директор, а не Гилберт, и задерживать меня ты не имеешь права. А две недели я отрабатываю только из уважения к Светлане Андреевне! Потому что она попросила. Вот если бы ты попросила, то хрен тебе!
