– Похоже на прием карате, – заметила Пибоди, когда они входили в лифт.
– И нанесен так точно, что вряд ли ему просто повезло. Он знал, что делает, иначе врезал бы кистенем или битой. Просто раскроил бы черепушку.
– Не было никаких признаков, что убитый побывал в драке, – напомнила Пибоди.
– Вот именно. – Когда лифт остановился и в кабину набилось еще больше копов, Ева из него вышла. – Удар нанесен сзади – сильный, тяжелый удар. И очень точный. Другие синяки и ссадины – это чепуха, – добавила она, прыгая на эскалатор. – Могли появиться, когда его бросили в ванну или пока он корчился после передоза. Если ему нанесли такой удар, если он отрубился или был оглушен, убийце, если там был убийца, это дало массу времени, чтобы вкатить смертельную дозу. Жертва в отключке, сопротивления не оказывает. Можно бросить в ванну и инсценировать остальное. Теперь все выглядит так, будто убитый галлюцинировал, как бывает на ранней стадии «Трахобола», и решил принять теплую ванну.
– А почему бы не оставить его на матрасе? – возразила Пибоди.
– В ванне унизительней. И это мне подсказывает, что убийца был знаком с убитым. В ванне – это как росчерк с завитушками, а завитушки – всегда ошибка при убийстве.
Ева сошла с эскалатора и повернула к следующему. И заметила Уэбстера, идущего к ней по коридору.
– О черт, – пробормотала она.
– Лейтенант. Детектив. Как дела?
– До сих пор шли хорошо.
– Как всегда любезна. Мне с вами по пути. – Он вместе с ними ступил на эскалатор.
Ева подавила раздражение.
– Если крысиная стая собирается грызть отдел убийств, я хочу знать, в чем дело.
– У меня нет претензий к отделу убийств, так что успокойся. – Тем не менее он сошел с эскалатора вместе с ними.
– Ради всего святого, Уэбстер, – вполголоса проговорила Ева.
– Да успокойся ты наконец, – так же, вполголоса, ответил ей Уэбстер. – У меня есть дела на этом этаже, а потом встреча с командиром. Слышал, ты недавно брала личное время.
Ева остановилась у торгового автомата.
– Как это мило, что у БВР есть время поболтать.
– Ровно столько же, сколько и у копов из убойною отдела. Веди дело чисто, Даллас.
Он начал было отступать, и вдруг его лицо изменилось, он уставился куда-то в глубину коридора. Выражение его лица на мгновение, как показалось Еве, стало зачарованным.
И он благоговейно прошептал:
– Ода…
Она повернулась в направлении его взгляда и увидела Дарсию Анджело в воздушном летнем платьице с ярко-розовыми цветами, щедро обнажавшем загорелую кожу на плечах и груди. Пышные черные волосы каскадом падали на эти золотистые плечи, задорно вились у щек. Знойные темные глаза потеплели, когда она заметила Еву, щедрый, с пухлой нижней губой рот расплылся в улыбке.
Ева решила, что все дело в высоких каблуках, тонких, как иголки, что это они вкупе сбез того величавой фигурой заставляют ее бедра колебаться, словно повинуясь некоему внутреннему ритму.
А может, и нет.
– Даллас! Я так рада снова вас видеть! И Пибоди – теперь уже детектив Пибоди, с тех пор как мы виделись в последний раз. Поздравляю!
– Спасибо. Я не знала, что вы на планете, не говоря уж о том, что в городе, шеф Анджело.
– Я тут по делам и отчасти в отпуске. – Дарсия обратила всю мощь своих глаз и улыбки на Уэбстера, а он стоял и смотрел на нее так, словно узрел чудо. – Привет!
– Ах да, – спохватилась Ева. – Шеф Анджело, департамент полиции «Олимпуса», лейтенант Уэбстер, БВР.
– Внутренние расследования? – Дарсия протянула руку. – У вас их много?
– Без работы не сидим. Вы впервые в Нью-Йорке?
– Впервые в отпуске. У меня был ланч с вашим мужем, – повернулась она к Еве. – И, раз уж я была в центре, не смогла отказать себе в удовольствии заглянуть к вам, посмотреть, как тут дела делаются. Судя по тому, что я уже видела, у вас тут впечатляющее заведение.
В этот момент пара копов поволокла по коридору тощего, извивающегося, как червяк, задержанного.
– Да я ничего не делал! Только хотел привлечь его внимание! – во всю глотку орал задержанный. – Он бы слушал, не пришлось бы мне его бить.
– И такие интересные люди тут встречаются, – добавила Дарсия.
– Да, тут таких полно. Мой кабинет вон там, – начала Ева.
– Эй, лейтенант! – окликнул ее Джекобсон с порога «загона». – Есть минутка?
Ева кивнула ему.
– Я покажу вам свой отдел, – пообещала она Дарсии.
– Предвкушаю. Идите поговорите с вашим человеком. А я пока куплю чего-нибудь холодненького попить. На улице ужасно жарко. Сейчас приду.
– Хорошо. Пибоди, быстро звони. Мне эти данные нужны срочно.
– Слушаюсь. Рада была вас повидать, шеф Анджело. Наслаждайтесь Нью-Йорком.
– Именно это я и собираюсь делать. – Дарсия кокетливо взбила волосы, когда Ева и Пибоди удалились, и повернулась к автомату.
– Позвольте мне вас угостить, – предложил поспешно Уэбстер, и она улыбнулась.
– Да, пожалуйста.
– Итак, шеф Анджело…
– Дарсия. Я не на службе.
– Дарсия. Так и знал, что имя у вас под стать внешности. Что вам предложить?
– Удивите меня.
В загоне Ева выслушала Джекобсона, изложившего ей версии, которые пришли ему в голову, пока он жонглировал мячиками. Пришлось и ей жонглировать, удерживая в голове убийство, Рене, Дарсию Анджело, а теперь еще и плоды мозгового штурма Джекобсона.
Когда она закончила с Джекобсоном, у нее возникло желание выйти и проверить, не потерялась ли Дарсия на кратком пути до убойного отдела.
И тут шеф полиции «Олимпуса» вплыла в дверь.
Ева отчетливо расслышала, как Бакстер – тут опять-таки годилось только слово «благоговейно» – прошептал «О, мама», пока она проходила мимо его стола.
– Не пускай слюни на эти файлы, – пробормотала Ева и подошла к Дарсии. – Наш «загон». Отделорганизован так: детективы работают в паре с другими детективами или с постоянными помощниками, которых они обязаны обучать. Или они могут взять одного из рядовых, приписанных к отделу. Вот доска с расписанием дел. Закрытые помечены красным, открытые – зеленым. А тут сзади – жалкое подобие комнаты отдыха. Я туда не хожу без крайней надобности. Бывает, кто-нибудь уединяется там со свидетелем, если надо поговорить с глазу на глаз, но обычно свидетелей допрашивают прямо за письменным столом, ну, или в большой общей комнате отдыха на этом этаже. Раздевалка и душевые кабинки вон там.
– Весьма эффективно организованное пространство, – заметила Дарсия. – И все заняты делом.
