– Ты так громко думаешь, что я не могу спать, – послышался голос Люка.
Вздрогнув от неожиданности, она повернулась, чтобы посмотреть на него. Его темные глаза казались бездонными в свете луны.
– Прости, – машинально произнесла Габриель, затем до нее дошло, что Люк пошутил. Он не был экстрасенсом. – Наверное, у тебя очень чуткий сон.
Протянув руку, он разгладил пальцем складку между ее бровей. Она повернула голову и прижалась щекой к его ладони.
– Тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Я позабочусь о тебе. – Это прозвучало как клятва. От гнева, который он сдерживал весь вечер, не осталось и следа. Ее муж нежно провел пальцем по ее губам и прошептал: – Спи.
– Я не знаю, что меня разбудило, – ответила Габриель так же тихо, чтобы не нарушить хрупкое равновесие, установившееся между ними. Ей хотелось, чтобы он всегда смотрел на нее с такой же мягкой улыбкой, как сейчас.
Она не знала, что с ней творится. Не этого ли она так боялась? Может, она уже начала себя терять? Или еще не поздно повернуть назад?
Но сейчас, лежа среди ночи в объятиях Люка, она не была уверена, что это имеет для нее какое-то значение.
– Похоже, я создал ненасытного монстра, – сказал Люк, затем притянул ее к себе и поцеловал в губы. – Тебя можно удовлетворить только на короткое время, затем ты снова начинаешь во мне нуждаться.
Неужели он ее добродушно поддразнивает? Габриель не верила своим ушам. Но еще больше ее поразила реакция собственного тела на его поцелуй. Ее соски мгновенно затвердели, внизу живота вспыхнул огонь желания. Мгновенно. От малейшего прикосновения. Ей хотелось снова заняться с ним любовью, но она лишь провела рукой по его волосам, прошептала «возможно», после чего опять забылась сном.
Глава 10
Когда Габриель снова проснулась, комнату заливал яркий солнечный свет. Она села в постели. Ей не нужно было оглядываться по сторонам, чтобы понять, что Люка нет ни в постели, ни в комнате. Она бы почувствовала его присутствие, будь он рядом.
Откинув с лица свои густые, тяжелые волосы, Габриель потянулась, и ее движения отозвались приятной болью в сокровенных уголках ее женского естества. При воспоминании о том, чему Люк научил ее прошлой ночью, ее щеки вспыхнули огнем.
Нельзя сказать, что до этого странного брака она была совсем неискушенной. Может, у нее и не было романтических отношений с противоположным полом и ее знания о мужчинах ограничивались теорией, зато она читала романы и много мечтала.
У нее было богатое воображение, но того, что она испытала с Люком, она даже представить себе не могла. Поднявшись с постели, Габриель надела шелковый халат и пошла в ванную. Приняв душ, она уложила волосы и отправилась в гардеробную. Ей хотелось предстать перед Люком в своем лучшем виде, поэтому она сразу отмела одежду в американском стиле. Она не знала, как ей быть с внезапными переменами настроения мужа, зато умела с помощью одежды маскировать свое эмоциональное состояние.
Девушка выбрала кремовые льняные брюки, сшитые специально для нее известным дизайнером из Миравакии, и тонкий кашемировый джемпер цвета шампанского. Волосы она собрала в привычный для себя гладкий французский узел на затылке, а в уши вставила маленькие жемчужные сережки. Косметику она подбирала очень тщательно. Люк определенно принадлежал к тем мужчинам, которым нравился почти незаметный естественный макияж. Они, наверное, и не догадываются, сколько времени и умений это требует. Но принцесса Габриель всегда славилась своей сдержанной элегантностью. Создание подобного стиля было ее главным личным достижением на сегодняшний день. Ее губы искривились в мрачной ухмылке. Ее благородная красота стала одной из причин, по которой Люк выбрал ее себе в жены.
Отогнав неприятные мысли, Габриель критически оглядела свое отражение в полный рост. От вчерашней дерзкой босоногой распутницы с распущенными волосами не осталось и следа. На нее смотрела привычная принцесса Габриель. Безукоризненно ухоженная, элегантная красавица.
Это была ее защитная броня.
Габриель вышла на деревянный настил за домом, когда Люк делал очередной телефонный звонок. Он произнес несколько итоговых фраз по-французски, затем распорядился, чтобы помощники прислали ему по факсу необходимые документы. После этого он полностью сосредоточил внимание на своей жене.
Окутанная мягким солнечным светом, Габриель была прекрасна, как никогда. От гладкой прически до элегантных туфель – все в ней соответствовало образу утонченной, хорошо воспитанной кронпринцессы, которую он увидел в Ницце.
Она кивнула и приветливо улыбнулась ему:
– Прости, что я так долго спала. Надеюсь, я не заставила тебя ждать.
Какая вежливость! Словно она не провела всю прошлую ночь в его объятиях. Люку очень хотелось напомнить ей о том, что было, но в то же время он испытал облегчение, увидев ее такую. Ее внешний вид и поведение доказывали, что в Ницце он не ошибся и это действительно та женщина, которую он выбрал себе в жены. Он бы предпочел, чтобы остальной мир видел только эту Габриель: безукоризненную элегантную принцессу, делающую честь своей стране и своему мужу. Он был бы единственным, кто знал бы о существовании другой стороны ее натуры. О дерзкой бунтарке, осмелившейся бросить вызов самому Люку Гарнье.
При этой мысли мужчина улыбнулся.
– Отдых пошел тебе на пользу, – сказал он, вставая и приглашая ее сесть напротив. На столике стоял поднос с кофейником, свежей выпечкой и фруктами. – Тебе налить кофе?
– Да, пожалуйста, – ответила Габриель, грациозно садясь за столик.
Он налил ей чашку кофе, и она, поблагодарив, заговорила с ним о разнице в погодных условиях между Миравакией и Лос-Анджелесом и неожиданных сходствах двух этих мест.
Ее тон был спокойным и вежливым, как если бы она разговаривала с абсолютно незнакомым человеком на официальном приеме. Она походила на идеально вышколенную хостесс, заботившуюся о том, чтобы гостям было комфортно во время мероприятия.
«У нее отлично получается вести светскую беседу. – с удовольствием отметил про себя Люк. – Интересно, ей трудно сохранять невозмутимость после того, что произошло между нами ночью? Что она чувствует?» Он подавил смешок. Когда это его, Люка Гарнье, волновали чувства женщин?
Последней женщиной, чьи чувства его интересовали, была его мать, но тогда речь шла о выживании, а не о заботе. Виттория Гиацинта Гарнье была лицемеркой и эгоисткой. Своими частыми переменами настроения она сводила с ума родных и слуг. Ее собственные эмоции для нее всегда стояли на первом месте, и она требовала, чтобы муж и сын относились к ним точно так же. Она словно энергетический вампир питалась энергией окружавших ее людей.
– Я тебя насмешила? – спросила Габриель, вернув его к реальности. Она поставила чашку на стол и аккуратно сложила руки на коленях. – Я бы не хотела жить так далеко от Миравакии, но, признаюсь, была очень удивлена, когда узнала, что Лос-Анджелес не такой варварский город, как я думала раньше.
