– Да ты что! – Натали не очень натурально изобразила удивление. – Ты разговаривала с Алексом? Вот это да!
– Послушай, зачем ты меня сюда позвала? Мы не могли встретиться на улице? – У Мэг зародилась тревога, она пока сама еще толком не могла сказать, что ее беспокоит, но чувствовала, что сейчас произойдет что-то очень важное. Что-то очень…
– Мадемуазель, я вот подумал и решил все-таки побеспокоить вас кое-какими вопросами. – Алекс стоял перед ней и обезоруживающе улыбался.
– А разве мы еще не все обсудили?
– Нет, конечно. Пойдемте ко мне в кабинет. – Он развернул ее за плечо своим фирменным жестом. – Пойдемте, вы не пожалеете.
Лицо Натали совершенно утратило признаки конспирации, она улыбалась широкой улыбкой.
– Вы все подстроили, да? – Мэг старалась совладать с артикуляцией, но слова выговаривались плохо и почему-то с сильным американским акцентом.
– Конечно! – И не успел он закрыть дверь за собой, как резко прижал ее к себе и начал бесцеремонно целовать.
– Мэгги! Я хочу тебе наконец все объяснить. Хватит уже нам играть роли…
Мысли путались. Голова кружилась. Время потеряло границы. Они сплелись дрожащими телами и почему-то плавно покачивались, словно в медленном вальсе.
Снова эта музыка. Откуда она берется в голове?
– Алекс.
– Что, родная моя?
– Что мы делаем? Мы танцуем?
– Да.
– Алекс… Ты опять играешь со мной?
– Я тебя люблю, моя хорошая, как ты до сих пор не поняла?…
Ей показалось, что мир куда-то уплывает, переворачивается в глазах, остаются только Алекс и она. И эта французская гармошка.
– Просто люблю. Всегда любил.
Всеми клеточками своего мозга желая, чтобы это был не сон, она высвободилась.
– Алекс. Я тебе не верю! Я уже устала от твоей игры в кошки-мышки. Я для тебя – такая же, как все твои, как там сказала Мари? Пальцев на руках не хватит перечислить.
– Это не так, – хриплым шепотом произнес он. – Это не так! Ты всегда была исключением. Все это видели, кроме тебя!
За дверью послышалась возня, быстрый топот каблуков и резкий голос Натали:
– Нет! Его нет!.. Его нет на месте! Не пущу! – Они увидели, как ее силуэт с распростертыми руками прилип к прозрачно-матовому стеклу белой двери.
– Ты что, перешла в секретарши? – послышался голос Оскара. – Ну-ка, уйди, он мне срочно нужен!
– Я же сказала: его нет! Ни для кого!
– Забавно. – Оскар немного постоял и, судя по затихающим шагам, удалился.
Они долго молчали, стоя в разных углах кабинета и тяжело дыша. Алекс сел за свой стол.
– Значит, как все мои Мари?… Значит, в кошки-мышки? А кто из нас вышел замуж?… Мэг, зачем тебя угораздило это сделать, скажи?! Назло мне и Мелани?!
– Нет, что ты, дорогой. Я очень люблю своего мужа!
– Тогда – уходи. – Казалось, он специально не поднимал глаз. – Уходи, я прошу тебя. Пожалуйста. Иначе я за себя не отвечаю… Уходи!
Она развернулась на каблуках и, удивляясь своей реакции, совершенно спокойно, даже с каким-то злорадством спросила:
– А что будет, если я не уйду? Что ты со мной сделаешь?
Теперь ситуация была полностью в ее руках. Ее саму словно обжигало сухим льдом, но она уже владела собой и знала, что это от радости. Самое главное, самое дорогое и заветное уже выскочило на свободу, не смогло уместиться в душе: «Я тебя люблю, моя хорошая». И ресницы сами опускались в сладкой истоме, когда она вспоминала этот хриплый шепот.
Она не сразу поняла, что произошло, когда он выскочил из-за стола и с утробным рыком кинулся в ее сторону. Короткая потасовка у двери, поворот замка… и она на свободе. Наверно, это забавно выглядело со стороны, она мелко перебирала каблучками, на ходу поправляя одежду, и старалась ни на кого не смотреть. Почему-то судорожно кутала шею в тонкий шарф. Туда же хотелось спрятать и голову. А лучше вообще зарыться в песок, как страус. Правильно Оскар сказал!
И она уже почти скрылась за поворотом коридора, когда ее оглушили эти слова:
– Да пропади ты пропадом! Я с прошлого апреля не могу выкинуть тебя из головы! Больше года! Как идиот!
– Наверное, это не очень хорошо, так напиваться с утра? – спросила молодая женщина у бармена. – Мне еще бордо, пожалуйста.
Он улыбнулся: как все-таки милы эти француженки! Они беспечны и легкомысленны, ну что серьезного может произойти в жизни этой красивой мадемуазель?…
Мэг залпом опустошила бокал, поставила его на стойку:
– Еще!
– Мадемуазель! Время – двенадцать утра.
– Еще!
Рядом на стул грузно свалился Оскар.
– Сидишь? – Он даже на нее не посмотрел.
– Угу.
– Ну и как?
– Никак.
– Представляешь, был у Алекса. А он с утра пораньше заперся у себя с какой-то… Натали меня не пустила. Что она делала под его дверью?
– С какой-то? – Мэг начала хохотать отрывистым, болезненным смехом. – С какой-то?… Ну он дает!
– Перестань! Мэг, тебе смешно, а у меня в октябре – свадьба.
– Поздравляю! – Она никак не могла остановиться. – С какой-то! Эх, Оскар, как это приятно слышать, если бы ты знал.
– Да что с тобой?
– Оскар, я была у Алекса. И он с утра пораньше заперся у себя! Со мной. Сказал, что любит, как идиот.
– Мэг! – Оскар словно проснулся и во все глаза смотрел на нее.
– Представляешь, он меня – как идиот, а я ему не верю!.. Бармен! Еще двойной! – И она снова захохотала, как сумасшедшая.
– Мэг, – Оскар был в шоке, – да подожди ты ей наливать! Мэг, я просто не знал, прости. С этой свадьбой… Я рад за вас. Только что ты тут делаешь? Почему ты пьешь?
– А он меня выгнал.
– За что?
– А за все! Бармен!..
– Нет, Мэг, – Оскар потащил ее к выходу, не глядя кинув какую-то купюру на стойку, – если я еще в состоянии что-то сделать, пойдем! Пусть хоть у вас все будет хорошо.
Они перешли дорогу, оказались в сквере на площади, где располагалось агентство Алекса.
– А у вас все плохо? – Она почти ничего не соображала. Три порции вина с утра – это и вправду тяжелое испытание для организма.
– У кого «у нас»?
– У вас с Оск… фордом, тьфу ты, как вы все одинаково называетесь. Ты специально под свое имя университет подбирал?
– Мэг, трезвей! Мы идем в агентство.
– И никуда мы не идем. – Она села на лавочку и крепко вцепилась в нее руками. – Никуда. Рассказывай. В октябре свадьба?
