А вот Пелагее две пули попали прямехонько в голову. И –
наповал. Нужно же было дуре у окошка сидеть…
Совпадение, или что? Не скажу, что после того случая я стал
законченным адептом потустороннего, но скептицизма, честно вам скажу, поубавилось…
Смерть своя и чужая
Был у меня в роте солдат…
Ничего особенного о нем сказать, пожалуй, нельзя. Ни
плохого, ни хорошего. Не выделялся ни тем, ни другим. Воевал, как все. И не
высовывался без нужды, и в кустах не прятался. Одним словом, таких было не так
уж мало, ничем особенным не выделявшихся в ту или другую сторону. К иным
относились нормально, а некоторых не любили. Вот и его отчего-то не любили,
хотя вроде бы не за что было…
А потом… Понимаете, хороший командир роты просто-таки обязан
знать, чем его рота дышит. Что в ней происходит, настроения, быт, и все такое
прочее. Грамотный командир обязан также это знание поставить. Поймите меня
правильно, я вовсе не стукачество имею в виду. Надо просто знать, с кем именно
переговорить, и как, каким тоном. Один и сам болтун, к другому следует подойти
с прибауточками, тогда и он разговорится, третьему, наоборот, следует
намекнуть, что держишь его за трепача и враля, он обидевшись, сгоряча много
интересного вывалит… Обязанность командира, ничего не поделаешь. Да, а
некоторые без всякой подначки, с большим удовольствием освещают. Нужно только
грамотно дозировать все от них исходящее…
И вот, однажды оказалось, что этого солдата – назовем его,
скажем, Федулов – всерьез подозревают черт-те в чем…
Знаете, в чем?
Что он свою смерть перекладывает на других. А?
Нужно уточнить, что этот самый Федулов, если вдумчиво
вспомнить и проследить его более чем годичное пребывание у меня в роте, и в
самом деле производил впечатление заговоренного. Никак нельзя сказать, чтобы
плелся в хвосте или отсиживался в безопасном месте (такая штука проходит раз,
самое большее два) – но за все это время на нем не было ни царапинки.
А ведь за этот год с лишним мы, можно сказать, из пекла не вылезали.
Личный состав сменился не единожды. Из тех, кто пришел на пополнение в одно
время с Федуловым, осталось всего-то не более десятка.
Между прочим, от них все и пошло… Они это дело подняли.
Если обобщить и суммировать, выглядело все так… Я, особо
подчеркиваю, передаю лишь то, что мои говорили меж собой, а не свои собственные
наблюдения или мнения. Нет у меня ни наблюдений, ни мнения, нет и не было.
Если брать по-ихнему, встать на их точку зрения, то выходило
так. Перед атакой, перед разведкой боем или каким-то другим боевым предприятием
Федулов к кому-нибудь непременно подсядет. Поговорит задушевно, махорочкой
угостит, приобнимет. И человек этот потом непременно погибает. Не всегда в
бою: случится бомбежка, например, или артобстрел, или попадет на мины именно этот,
Федуловым выбранный…
Верить во всю эту белиберду мне не хотелось. Я-то совершенно
точно знал, что такого не бывает. Нет в нашей жизни ни чертовщины, ни колдунов,
есть только жизнь. С объективными законами природы, открытыми, описанными и
объясненными учеными. Такова была моя позиция… да и осталась такой, пожалуй.
Но, что печально, оказалось, этот дурман охватил чересчур
многих. Болтовня эта распространилась настолько, что в историю, пожалуй, была
посвящена вся без исключения рота.
Мне все это очень даже не понравилось. И само по себе,
и еще, разумеется, то, что вся эта похабень могла в конце концов дойти до
вышестоящих командиров, до особистов, да мало ли до кого еще… Поставьте себя на
мое место, а? Попробуйте… Командир роты, у которого солдаты практически
поголовно обсуждают, как быть с обнаружившимся среди них колдуном… Дело не в
том, что времена те были ох какие непростые. Какие бы ни стояли на дворе
времена, а командир, допустивший такое во вверенном ему подразделении, в глазах
вышестоящих будет смотреться… Даже слова не подберу. Хреново он будет
смотреться, или я не прав? Это уже не командир, а недоразумение какое-то…
Я, конечно, попытался вникнуть в проблему, мягким и
ненавязчивым убеждением все развеять, что ли. Вот только сам чувствовал, что –
не удается. Тем более что за это время нам случилось брать одну деревеньку, и
снова, понятное дело, были погибшие, и снова выяснилось, что с одним из них
Федулов намедни дружески говорил, духом укреплял, по плечу хлопал…
Окончательно меня добило, когда я попробовал воздействовать
через свой, если можно так выразиться, актив. Через людей абсолютно надежных,
мне особенно близких. Был такой костяк, на который я главным образом и
опирался. Обычное в армии дело.
Только мой костяк, весь поголовно, сам стал на ту же
несовместимую с нашей идеологией точку зрения. И, как ни горько это было
признавать, но получалось, что в данном конкретном случае мой актив мне уже и
не опора вовсе… Мнутся, говорить по душам не хотят, вести разъяснительную
работу не собираются. Иные даже, отводя глаза, говорят, будто все так и есть…
Ну, и мы не лыком шиты, не пальцем деланы. Командир роты
тоже кое-что может, на своем уровне. Подумал я трезво, прикинул и решил
разрубить проблему самым надежным и простым способом. Убрать этого Федулова к
чертовой матери в другую часть. Это можно было устроить без особенных напрягов,
есть способы, грамотный командир эти механизмы знает…
Не успел, знаете. Пока я собирался сделать все грамотно,
роту пришлось опять бросать в атаку. И нашли Федулова после боя с
полудюжиной пуль в спине.
Замять не удалось. Следствие было. Но кончилось пшиком. Пули
были пистолетные, от немецкого «Вальтера». Вот и все концы, точнее, отсутствие
таковых. Пистолет к тому времени наверняка валялся черт-те где, поди сыщи и
его, и стрелка… Таких трофеев у половины личного состава по «сидорам» валялось
немало… Как ни тыркалась военная прокуратура, отстала в конце концов.
А напряжение в роте пропало…
Вот и вся история. Повторяю, сам я тут не свидетель.
Рассказал, как было, вот и вся моя функция…
Хотя, черт его знает… У одного моего дружка в роте был
солдат, тоже довольно обыкновенный и ничем не примечательный. Так вот, умел
этот солдат взглядом сшибать яблоки с дерева. Ага, вот именно. Взглядом.
Посмотрит на яблоки, на те, что высоко висят, пошепчет что-то – и они сами
осыпаются на землю, а если руки вовремя подставить – то и в руки, как
получится.
Выявилось это его умение на Украине, по летнему времени,
когда наши стали обтрясать яблони. Снизу уже все обобрали, остались только те,
что висели высоко, а яблочка, сами понимаете, хотелось. Вот тут этот штукарь
свое умение и проявил на пользу себе и боевым товарищам.
Сам я этого опять-таки не видел, но рассказывал мне об этом
человек, которому я вполне доверяю и всегда знал его как парня исключительно
правдивого, к байкам и розыгрышам не склонного. Поневоле призадумаешься.
Может, и с Федуловым все не так просто? Черт его маму
ведает…
