Судя по отсутствию нагара в стволах личного оружия,
отсутствию расстрелянных гильз, а также положению оружия при останках,
оперуполномоченные были застигнуты совершенно неожиданно (нет никаких сомнений,
что их убили именно эти странные массы), в противном случае пришлось бы
допустить цепочку самых невероятных совпадений. Обрывки поводьев
свидетельствуют, что лошади бежали в тайгу (это подтверждается и тем, что ни
единой лошадиной кости нами в окрестностях не было обнаружено). Давая волю
собственным домыслам, могу полагать, что внезапное бегство лошадей связалось
для наших несчастных товарищей не с какой-либо повышенной опасностью, а,
вероятнее всего, с появлением поблизости крупного зверя вроде медведя (именно
так на их месте я и расценил бы, скорее всего, внезапное бегство лошадей).
С о/у Л., также видевшим скрывавшиеся в тайге массы (т. К-н,
подходя с другой стороны, их не заметил вовсе) еще до завершения осмотра места
происшествия, произошло нечто вроде эпилептического припадка (чего за ним ранее
не наблюдалось). В весьма бессвязных выражениях он сообщил, что данные хищные
существа были известны местному населению с давних времен, но встречались все
реже, так что местным населением предполагались к сегодняшнему дню полностью
исчезнувшими. Название существ в языке местного населения, насколько я мог разобрать
из выкриков т-ща Л., звучит как «ли-со» либо «ли-ги-со». Т-щ Л. уверял также,
что эти существа издавна почитаются местными нечистой силой, и встреча с ними
влечет скорую смерть даже без непосредственного контакта.
Как старший группы я принял решение, захоронив скелеты и
собрав личные вещи, пешком продвигаться к ближайшему населенному пункту,
входящему в зону ответственности местного погранотряда. Состояние о/у Л.
становилось все хуже, к вечеру второго дня он не мог более передвигаться на
своих ногах и впал в бредовое состояние с полным неузнаванием как окружающих
реалий, так и нас. С наступлением темноты он скончался с симптомами
предположительно сердечного приступа, и на рассвете, убедившись в наступлении
трупного окоченения, мы с о/у К-ном предали тело земле, после чего продолжали
движение по тайге, где около одиннадцати часов утра были остановлены конным
пограннарядом и после сообщения нами пароля доставлены в город.
После подробного доклада руководству я и о/у К-н были в
соответствии с практикой подвергнуты спецпроверке разных планов, не выявившей в
наших действиях каких-либо компробстоятельств или служебных упущений. Мы были
признаны годными к несению дальнейшей службы, хотя и направлены на неделю на
санаторное лечение с полным медицинским обследованием.
По некоторым доходившим до меня сведениям, руководством была
проведена проверка на месте происшествия с выходом туда спецгруппы, но ее
результаты до нас не доводились. Мы сами не могли задавать об этом вопросы
вышестоящему начальству, т. к. подобное противоречило сложившейся практике
и, безусловно, не поощрялось. В том же месяце я и оперуполномоченный К-н
были отправлены к новым местам службы. С нас была взята соответствующая
подписка о неразглашении установленной формы.
Более мне об этом показать нечего. Могу добавить, что
состояние т-ща Л. и его последующая смерть были вызваны, как ныне полагаю,
самовнушением, базировавшимся на местных суевериях, от которых он, к сожалению,
оказался не свободен. И я, и тов. К-н (с которым я не раз виделся впоследствии)
не испытали в жизни ничего, что можно было бы назвать вмешательством
мистических сил, о которых бредил т. Л. перед смертью. Обозревая прошедший
жизненный путь, могу с уверенностью заключить, что и у меня, и у т-ща К-на была
прожита самая обычная жизнь без всякого мистического вмешательства, с обычными
опасностями, подстерегающими людей нашей профессии как во время Великой
Отечественной войны, так и в мирное время. Никаких «полос невезения» вспомнить
не могу.
Особого интереса к происшедшему у меня нет, т. к. слишком
велик недостаток информации о виденных мною объектах, что не позволяет работать
с версиями и даже выдвигать таковые.
Комментарий.
Покойный т. Ф-ов, 1911 года рождения, с большой неохотой
рассказавший мне эту историю в 1987 г., но потом все же отмякший настолько, что
сам положил ее на бумагу, – отставной майор. В том, что он носил
именно такое звание, я, впрочем, не уверен, зная умение ветеранов НКВД искусно
наводить тень на плетень даже в ясный день, но то, что старик всю сознательную
жизнь протрубил в соответствующих органах, сомнений не вызывает, так как
подтверждается показаниями… тьфу ты, черт, я и сам, похоже, заразился
канцеляритом, перепечатывая писанину старика. В общем, Ф-ов был тот еще
волкодав. По складу ума – вопиюще приземлен во всем, что не имело
непосредственного отношения к былой работе, был во всем остальном чуть ли не
невежей, особенно это относится к литературе и прочим изящным искусствам.
Литературные пристрастия сводились к бесконечному перечитыванию
Ю. Семенова, Брянцева, Богомолова, Медведева, мемуаров партизанских
командиров и военачальников. Фантастикой не интересовался абсолютно и, по моим
впечатлениям, к продуманным, изощренным розыгрышам не был склонен. Полное
впечатление, что в молодости он и в самом деле столкнулся с чем-то превышавшим
его понимание (а впрочем, его ли одного?!), а потому вызвавшим отторжение. С
другой стороны, я убедился, что старик обладал отличной памятью и
наблюдательностью, так что его воспоминания по-протокольному четки (собственно,
перед нами как раз протокол и есть). Эпизод этот прямо-таки выламывался из
всего им рассказанного (представлявшего собой массу интереснейших, но насквозь
«приземленных» историй о боевых и, если так можно выразиться, трудовых буднях
НКВД, СМЕРШ и МГБ).
Где конкретно происходило дело, так и осталось загадкой.
Если вдумчиво проанализировать иные детали и редкие обмолвки, история эта
случилась, вероятнее всего, в предвоенный период где-то на Дальнем Востоке или
в Приморье, когда по ту сторону границы находился противник в виде японцев и
Маньчжоу-го. Очень похоже, что Ф-ов и его спутники выходили на встречу с
агентом из-за кордона и получили от него материалы (тот самый «пакет»),
доставка которых в целостности и сохранности, надо полагать, обоих оперов в
конце концов и спасла от гнева начальства. Учитывая, что наш Ф-ов, будучи
старшим группы, потерял четверых своих подчиненных из пяти, а в оправдание мог
рассказать лишь о странных «массах»… Могли и к стеночке прислонить, нравы тогда
были незатейливые. А так – обошлось. Подлечили (не в психушке ли держали
недельку?) и вновь поставили в ряды. Вполне возможно, кстати, что загадочная
драма разыгралась не на советской, а на сопредельной территории (иначе почему
нашим орлам пришлось более двух суток топать по тайге, прежде чем они встретили
наряд пограничников?!).
Собственного мнения у меня попросту нет. Покойный Ф-ов, дед
ограниченный, но неглупый, совершенно правильно упоминал, что для построения
какой бы то ни было версии информации маловато. Можно вспомнить лишь, что
В. К. Арсеньев в своих книгах о Дальнем Востоке и Приморье поминал о вещах
не менее удивительных – и, по слухам, упорно ходившим среди писателей старшего
поколения, кое-какие чудеса попросту не стал включать в книги, хотя они на
самом деле произошли с ним самим…
