«Ну конечно, Мишель!» Он волновался из-за Мишель, а совсем не из-за нее. Что это она о себе возомнила? — подумала Энн, а вслух сказала:
— Сочувствую тебе. Келли тоже говорил о Мишель. Представляю, как вы все переживаете.
Энн поймала тоскливый взгляд потемневших глаз Макса.
— Да, — односложно ответил он.
Энн машинально отметила, что даже в такой момент уголки губ Макса приподняты, как будто он готов улыбнуться при первой возможности.
— А что они делают, полиция, я хочу сказать? — спросила Энн.
— Обыскивают все окрестности. Опрашивают друзей, знакомых. Родню. Обычная процедура, я думаю.
— Так как насчет кофе со мной, — вступил в разговор Бобби, — кажется, ты уже не спешишь?
— А Бобби прав, — ответила Энн, не отводя взгляда от Макса, — мне давно пора бежать. Пока!
Девушка решительно вышла на улицу. Макс видел, как она села в свой красный «вольво», выехала из зоны видимости, но на повороте на Мейн-стрит так и не появилась. Она могла использовать маленькую улочку, которая выходила на площадь, или поехать по аллее, которая соединяла въезд в кафе и парковку у служебного выхода. Оттуда Энн попадала прямо к себе в квартиру. Макс надеялся, что она поехала домой, а не стала бесцельно колесить по городу. Ему было бы так спокойней.
Макс не имел ни малейшего желания ни смотреть на Бобби, ни разговаривать с ним. Непонятная злоба нахлынула на него. Он был готов прижать Бобби к стене, как следует отколотить и объяснить ему, что Энн волновать нельзя. С трудом сдерживаясь, Макс встал и приблизился к стойке. Уазо тут же подошла к нему.
— Эта Энн — она в беде. Ей угрожает опасность, — сказала она, и Макс наклонился к ней поближе, чтобы их разговор никто не услышал.
— Какого рода опасность, Уазо?
— Макс, люди обычно смеются надо мной. Но это по глупости. Я получаю знаки. Я вижу то, чего другие не видят. Сколько раз это было. Слишком часто.
Уазо замолчала, а Макс терпеливо ждал, когда она продолжит рассказ.
— Я вижу что-то, что потом случается. Или чувствую. И моя мама видела, и бабушка. Это у нас в роду. Но на этот раз все хуже. Я не знаю, что именно случится, — но чувствую, что-то ужасное. Страшное. И твоя Энни — в самом центре. — Уазо замолчала, собираясь с духом, и посмотрела прямо в глаза Максу. — Это и тебя может задеть, — добавила она, — но главное — Энн.
Макс, как хирург и ученый, всегда был уверен, что все эти видения и знаки — просто бред. Но сейчас его уверенность слабела с каждой минутой. Уазо сказала «Твоя Энни». Откуда она могла знать об их отношениях — о них никто не знал. Разве только от самой Энн, но она не меньше Макса старалась скрывать свою личную жизнь от чужих глаз.
— А что, у тебя с Энни что-то наклевывается? — Бобби угрожающе посмотрел на Макса. Парень явно напрашивался на неприятности.
— Замолчи! Я тебя не знаю и знать не хочу, — ответил Макс.
— Конечно не знаешь. Но ты меня боишься — я твой соперник, так? Что ж, боишься не зря.
Макс инстинктивно напрягся, приготовившись дать нахалу физический отпор, но тут же одернул себя — Энн вряд ли понравится драка в ее честь на глазах у изумленной публики.
— Доброй ночи, — сквозь зубы процедил он и собрался выйти на улицу.
— У меня ночка и впрямь будет добрая, — ухмыльнулся Бобби, — я так планирую.
Макс не знал, вернулась Энн к себе или нет, одна она у себя в квартире или кто-то к ней зашел, но в любом случае он не мог быть спокоен, пока этот тип ошивается в двух шагах от нее. Макс подошел к стойке и с преувеличенным интересом стал рассматривать выставленную на ней выпечку. Потом поглядел на часы.
— Я и не думал, что уже так поздно, — а у меня еще куча дел. Уазо, когда вы закрываетесь?
— Через час или около того.
— Тогда я у вас перекушу — потом времени не будет. Мне пирог со шпинатом и охлажденный чай, пожалуйста.
— Пирог со шпинатом — это листовая капуста в тесте, в которую завернута всякая всячина — красная фасоль, жареный лук, острая свиная колбаса и рис, — предупредила Уазо.
— Годится, — ответил Макс. — Что думаете по поводу погоды? Кажется, все спокойно.
— Не совсем, похоже, опять будет ливень, — ответила Уазо.
— Надеюсь, вы ошибаетесь, — сказал Макс и вернулся за свой столик. Уазо подошла забрать грязную посуду, но на этот раз обошлась без каких-либо замечаний или предупреждений.
Почувствовав взгляд Бобби, Макс обернулся к нему. Бобби улыбался широко и добродушно.
«Странный тип, — подумал Макс. — Жаль, Роджера нет — как психиатр он мог бы заинтересоваться его поведением».
— Сдается мне, Энни ничего не говорила вам о себе, кто она и откуда. Когда человек убегает из дома сломя голову и прячется неизвестно где — ясно, он ничего о себе не скажет. Так как, много вы о ней знаете? — Бобби на глазах терял свое добродушие.
— С какой стати она должна передо мной отчитываться? — парировал Макс.
— Должна — не должна! Скажи, ты с ней трахался, да? Ну ясно, трахался! Она со всеми мужиками подряд трахается, у нее не заржавеет!
Макс выскочил из-за стола и навис над Бобби.
— Ты что себе позволяешь?! Мужик! Какой ты мужик?! Нормальный мужик никогда не будет так говорить о женщине, да еще когда рядом другая.
— Рядом, говоришь. — Бобби с туповатым видом посмотрел вокруг.
— Какого рожна тебе надо? Энни послала тебя куда подальше, а ты все никак не успокоишься?
— Ну, не скажи! Эта девка — сущий огонь! Чего только она у меня не вытворяла!
— Какого черта ты все это несешь?!
— Так о тебе забочусь, парень! Ты — такой джентльмен, просто уухх! Зачем тебе девка «б/у»?
Макс схватил Бобби за плечи и наклонил его вместе с креслом почти до пола. Передние ножки кресла зависли в воздухе. Бобби пытался вырваться, хватался за рубашку Макса, ему даже удалось ударить Макса ногой в живот.
— Только скажи еще раз что-нибудь об Энн, — зарычал Макс, — я тебя по стене размажу. Последний раз тебя спрашиваю, какого рожна тебе здесь нужно? Зачем лезешь к Энни? Она никогда ни слова ни о ком дурного не сказала.
— Ты посмотри! Как она тебя завела! Так вот, Энн — моя первая женщина. Но это — моя проблема. И что она сейчас меня видеть не хочет — тоже моя проблема.
— Так вали отсюда, раз она тебя знать не хочет!
— А это мы еще посмотрим. Я уйду, когда мне надо будет. Энн Дьюгон должна мне кое-что. Не все в этой жизни можно исправить — но попробовать-то можно.
Макс начал медленно поднимать Бобби вместе с креслом, но тот не унимался.
— Тебе бы переспать с ней, когда ей было шестнадцать. Нот это была штучка!
