– В замке есть ключ. Поверни его.
Да, это голос Сейбера, но не совсем такой, каким она его помнила. Элла молча повернула ключ.
– Подойди сюда.
Пальцы ее невольно потянулись к шее.
– Где же ты?
– У окна.
– Почему ты не зажег лампу?
– Я не хотел, чтобы это отвлекало внимание, – иначе мы бы смотрели друг на друга. А так можно надеяться, что ты скорее поймешь то, что я намерен тебе сказать.
Он… сердится?
– Я преследовала тебя, Сейбер. Ты сердишься на меня, но я… я так хотела быть с тобой.
Ее взгляд поймал слабое движение – длинную тень, выделяющуюся еще большей чернотой на фоне оконных портьер.
– Подойди ко мне, Элла.
У нее перехватило дыхание. Ночь и эта комната слились в одно целое с человеком, которого она не могла видеть, – все это обволакивало ее, давило и затягивало. Затягивало все глубже – туда, где она желала и боялась оказаться.
– Если ты хочешь уйти…
– Нет! – Она медленно приблизилась, вытянув вперед руки, опасаясь наткнуться на какое-либо препятствие.
– Боже правый!
Элла остановилась. Он произнес эти слова тихо, но в них слышалась такая боль.
– Сейбер, что случилось? Что разделяет нас с тобой? Ведь я же люблю…
– Не говори этого.
Она прикрыла рот рукой.
– Ты позволишь мне прикоснуться к тебе, Элла? Прикоснуться к ней?
– Ну конечно. Ты же мой друг. Ты говорил, что всегда будешь им. – Она сделала еще пару шагов в его сторону – теперь неясная тень стала видна более отчетливо. Она чувствовала, что он рядом. От него исходило тепло, тепло его тела и присутствие духа. – Ты послал мне записку.
– Я получил от тебя куда больше посланий.
– Но ты не ответил ни на одно из них.
– До сегодняшнего дня – да.
Она сделала еще один шаг.
– Ты прислал мне подарок. Чудесный подарок.
– Холодный дар. И еще более холодное письмо.
– Лживое письмо. Драгоценный камень холоден, но сердце у тебя горячее, мой друг. Я поняла это в ту ночь в Корнуолле, когда ты пришел мне на помощь. То, что я чувствовала к тебе тогда, с тех пор только выросло и окрепло, Сейбер. И я верю, твои чувства ко мне тоже были искренними.
Он прикоснулся рукой к ее волосам, и прикосновение это было таким легким, что она невольно подняла руку, словно смахивая с себя паутину.
Он поймал ее пальцы.
– Ты же сказала, что позволяешь прикоснуться к тебе.
– Но я не ожидала этого.
– Сегодня единственный вечер, когда мы можем быть вместе.
Она потянулась к нему, прижалась к его крепкой груди, пальцы ее стиснули лацканы его сюртука.
– Зачем ты так говоришь? Ничто не мешает нам отныне быть вместе. Я уже больше не ребенок.
Его рука скользнула по лицу девушки. Едва ощутимо, как бабочка крылом, он коснулся ее лба, ресниц, щек – пальцы его на мгновение замерли у нее на губах.
– Я помню твои губы, малютка Элла. Господи, я помню все и ничего не могу с этим поделать. – Он сделал глубокий вдох. – Я помню твой аромат. Он напоминает запах полевых цветов. Я и сейчас чувствую исходящий от тебя аромат цветов, солнца, теплой травы… и сладости. Она застыла при этих словах, но внутри нее все трепетало.
– И я тоже не забыла тебя. И я тоже все помню. Почему ты уехал после того, как залечил свои раны? Я так хотела быть с тобой. Ты говорил, настанет день и мы будем вместе.
– Я должен был уехать. Прошу тебя, не говори больше об этом. Я должен был вернуться в Индию.
– Но теперь ты здесь и…
Он прижал пальцы к ее губам, и она умолкла, не договорив.
– Это единственная возможность, Элла. Если ты хочешь уйти – уходи сейчас.
– Я не хочу расставаться с тобой! Ни за что на свете!
– Я не имею права желать тебя.
Она прильнула к нему еще теснее и прижалась щекой к его груди.
– Ты получишь все, что захочешь. Только скажи, и я все исполню.
Он рассмеялся в ответ коротким горьким смехом.
– Ты уже дала мне то, что я хотел… и этого достаточно, чтобы чувствовать себя несчастным до конца жизни.
Она не поняла его.
– Я боролся с желанием прийти сюда сегодня. Но я проиграл это сражение. Возможно, это и к лучшему. Нам обоим необходимо обрести утешение.
– Ты имеешь в виду, что мы теперь будем вместе? – с надеждой переспросила она.
– Нет, – ответил он. – Каждый отныне пойдет своей дорогой. Ты должна прекратить преследовать меня, Элла. Я никогда не смогу сделать тебя счастливой.
– Я не оставлю тебя.
– Тогда мне придется заставить тебя сделать это. Он говорил непонятными для нее загадками.
– Ничто не сможет заставить меня отказаться от тебя, – твердо промолвила Элла.
Его горький вздох болью отозвался в сердце девушки.
– Если бы это было так, как ты говоришь. – Сейбер положил ладонь ей на затылок и крепко прижал ее к себе. – Твоя речь теперь стала совсем другой – я помню, ребенком в Корнуолле ты выражалась совсем не так.
Она улыбнулась.
– Мама – леди Джастина, как тебе известно, – она сделала все, чтобы мы с Максом не позорили семейство Россмара своими грубыми речами. Кто теперь догадается, что Макс когда-то был уличным воришкой-карманником в Ковент-Гарден? Он превратился в настоящего джентльмена – учится в Итоне.
– Я рад, – произнес Сейбер, но в голосе его не слышно было особой радости – скорее еще большая холодность и отрешенность.
– И мое проклятое прошлое…
– Ты осталась такой, какой всегда была, – перебил он ее и зарылся пальцами в ее волосы. – Ты – Элла. Другой такой никогда не было и не будет.
Тогда почему он говорит, что им не суждено быть вместе?
– Могу я прикоснуться к тебе, Элла?
– Я же сказала тебе, что да.
– И ты не передумала?
– Нет, Сейбер. Прошу тебя, сделай это. Несколько мгновений он оставался неподвижным, потом немного отстранил ее от себя.
– У тебя золотистая кожа, Элла. – Он провел ладонью по ее подбородку и шее, затем пальцы его замерли на ее обнаженных плечах. – И такая нежная. Я часто представлял ее себе, как сейчас. Я видел ее в Индии, и потом на корабле – каждый раз, стоило мне только закрыть глаза и представить, что судьбу возможно изменить, я видел ее.
Элла молчала, не смея произнести ни слова. Там, где их тела соприкасались, дрожь пробегала у нее по коже. Интересно, это и есть то, о чем шептались между собой девицы, бывшие в компании мужчин? До настоящего момента Элла ни разу не испытывала ничего подобного.
