Биген шаркнул туфлей, по-прежнему храня молчание. Сейбер нервно облизал пересохшие губы.
– Так, понятно. Здесь еще одна дама. Он продолжил чтение письма:
«Когда-то ты сказал, что ты мой самый верный и преданный друг. Ты говорил, что никогда не оставишь меня в беде. И вот теперь я попала в беду. Мне нужна твоя помощь, Сейбер».
Он сжал руку в кулак. Да, он говорил ей, что никогда не бросит ее, но говорил в то время, когда еще был самим собой, когда мечтал о ней как о своей будущей невесте… своей жене, матери своих будущих детей.
Но все прошло безвозвратно.
– Милорд? – робко спросил Биген.
Сейбер что-то промычал себе под нос и продолжал читать:
«Завтра будет вечерний прием у Иглтонов. Ты тоже приглашен, в этом нет никаких сомнений. Прошу тебя, пожертвуй своим уединением ради себя… и меня. Приходи, умоляю тебя, Сейбер. Но может, ты согласишься увидеться со мной прямо сейчас? Всего на одну минуточку? Я только взгляну на тебя – и тут же уйду. С любовью, Элла».
– Боже мой! – Пот снова проступил у него на лбу. – Прогони ее сейчас же! Делай, что тебе говорят.
– Она прелестная девушка. Прелестная и юная. И очень настойчивая, как мне кажется.
– Да, настойчивая, – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Настойчивая, упрямая, своенравная… преданная, нежная… Она зря тратит на меня время.
– Вы ведь можете уделить ей несколько минут.
– Нет. Как она здесь очутилась?
– Она приехала в экипаже.
– Одна? Биген вздохнул:
– Одна.
– Отправь ее домой. Скажи кучеру, чтобы он доставил ее туда в целости и сохранности. Ей не следует находиться на улице в такой час. И о чем только думают Струан и Джастина? Сначала она появляется в Сибли и разыгрывает передо мной представление, чтобы помучить меня… а теперь вот это. Ей следует быть дома, а не разгуливать по ночам.
– Хм-м. Она настаивает, что ей необходимо поговорить с вами.
Сейбер всплеснул руками.
– Посмотри на меня. Посмотри, Биген. Я весь в поту. Мне снятся кошмары. Я болен.
– Вы, милорд, человек сильный, – промолвил Биген с глубокой серьезностью.
– Но разум мой помутился! Я никогда не избавлюсь от этого кошмара. И как я могу подвергнуть такому ужасному испытанию прелестную девушку, а жизнь со мной действительно превратится для нее в кошмар.
– А вы бы хотели жить с ней?
– Я… – Сейбер уткнулся лицом в подушку. Записка выпала из его пальцев. – Я не желаю говорить об этом.
– Возможно, она смогла бы вам помочь. Вылечить вас, милорд. Исцелить.
– У меня болит душа, – глухо промолвил Сейбер, не отнимая лица от подушки. – А тот, у кого болит душа, не сможет ничего дать другому человеку… и его исцелить невозможно.
– Милорд…
Бигена прервал осторожный стук в дверь.
– Сейбер, ты здесь?
– Я этого не вынесу, – пробормотал он еле слышно.
– Сейбер, это я, Элла. Ты слышишь меня?
Он покачал головой, не в силах произнести ни слова.
– Я знаю, что ты здесь, – продолжала она, голос ее дрожал. – Скажи, мы можем поговорить? Пожалуйста, объясни мне, что я сделала не так.
Он еще глубже зарылся лицом в подушку. Хотеть и быть способным иметь то, что хочешь, и в то же время знать, что этого делать не следует… Какая же это мука.
– Милорд? – произнес Биген, наклонившись к его уху. – Уже почти утро.
– Убирайся, – пробормотал Сейбер в подушку. Потом поднял голову и крикнул: – Уходи, Элла. Забудь прошлое. Уходи.
– Сейбер, прошу тебя…
– Сейчас же покинь мой дом. Перестань преследовать меня. Я не хочу тебя больше видеть.
Она вскрикнула, словно от боли, потом послышались приглушенные рыдания и удаляющиеся шаги.
– Ты лгал мне, Сейбер, – проговорила она сквозь слезы. – Ты говорил, что любишь меня. Я была совсем еще девочкой. Теперь я уже не ребенок, но ты больше не любишь меня.
Она быстро сбежала по ступенькам в холл. Сейбер взглянул на Бигена.
– Пойди и проследи, чтобы она села в карету без приключений.
Лицо Бигена приняло замкнутое и надменное выражение, которым он выказывал крайнюю степень неодобрения.
– Я умываю руки.
– Делай, что тебе приказано! – рявкнул Сейбер.
– Сейбер! – донесся до него из вестибюля голос Эллы. – Сегодня к папе придет человек, который просит моей руки. Я его не знаю. И не хочу за него замуж.
Он вскочил с постели и рванулся к двери, но тут вспомнил о своей наготе. Он пошарил вокруг себя в поисках одежды.
– Подай мне халат, – сказал он, распахивая дверь. – Я должен поговорить с ней. Пусть она убедится, что ее воспоминания – не более чем романтическая детская влюбленность, которой вскоре наступит конец.
Биген порылся в огромной платяном шкафу из черного дерева и вытащил оттуда черный шелковый халат.
– Живее, – торопил его Сейбер. По полу потянуло сквозняком. Она открыла парадную дверь.
– Я скорее умру, чем соглашусь выйти за человека, которого не люблю! – крикнула Элла срывающимся голосом.
Он накинул халат и завязал пояс. Туфли он искать не стал, распахнул настежь дверь и бросился к лестнице.
– Я люблю тебя, Сейбер. Я никогда не смогу полюбить другого.
Входная дверь с грохотом захлопнулась.
Он сбежал по ступенькам вниз и выскочил на улицу. Холодный предрассветный ветер освежил его лицо.
Ее экипаж стремительно удалялся.
– Элла!
Окно экипажа было плотно задернуто шторами. Она не могла ни слышать, ни видеть его. Слишком поздно. Все равно уже ничего не поправить – это было ясно с самого начала.
– Элла, – промолвил он с тоской. – Моя возлюбленная Элла.
Глава 3
У его дочери должен быть самый лучший в мире супруг.
Струан, виконт Хансиньор, просматривал документы, которые его адвокат передал ему сегодня утром на подпись.
Спокойствие и внутренняя собранность – только это и спасает в последнее время. Необходимо сохранять невозмутимый вид, особенно в присутствии посетителей, с которыми ему предстоит сегодня встретиться. Да, именно бесстрастное спокойствие.
Он раздраженно отбросил перо. Нет, он не может сохранять спокойствие, когда дело касается его Эллы.
– Нет! Это невозможно!
– Милорд?
Струан вздрогнул и, вскинув голову, увидел стоявшего перед ним дворецкого Крэбли.
