Закончив обход вокруг здания, он подошел к открытому гаражу, из которого проливался желтый свет.
Оттуда вышел Насти:
– В жизни не видел ничего подобного. Старый «роле» и еще более старый «астон-мартин». На нем, видимо, ни разу не ездили.
– Так оно и есть. Как говорила Феникс. Ничего нет?
– Ничего.
– Нам понадобится помощь.
– Да. Полиция?
– Нет, черт возьми, я им не доверяю. Насколько я знаю, они, возможно, тоже в этом участвуют. – Из гаража донесся металлический лязг. Не задавая вопросов, Роман ринулся внутрь и внимательно оглядел помещение, освещенное свисающими с потолка лампочками.
Насти прошел мимо него и, пригнувшись и держа оружие наготове, направился к «ролс-ройсу». Перед Романом стоял бирюзовый «астон-мартин». Вытащив пистолет, он пригнулся и начал двигаться вдоль машины, держа голову ниже уровня окон.
Левой рукой он распахнул переднюю правую дверь машины. Пусто.
Снова раздался лязг.
На этот раз он понял, откуда исходит звук, и, выпрямившись, поцокал языком, чтобы привлечь внимание Насти. Увидев лицо друга, он нацелил пистолет на багажник «астон-мартина». Насти кивнул.
Его нервы были напряжены до предела, но он заставил себя подождать до тех пор, пока Насти не оказался по другую сторону машины. В засаде каждый миг имел значение. Правда, у Романа не было сомнений по поводу того, что он найдет в багажнике.
По сигналу Насти он откинул крышку багажника.
– Ах, черт. Все хорошо, Феникс. Все хорошо.
Насти молча снял куртку, кинул ее на машину и ушел прочь.
Феникс лежала на животе, ее запястья были привязаны к лодыжкам, но ей тем не менее удалось взять клин и зажать его между покрытыми синяками кистями рук. Единственное, что было на нее надето, – это спущенные на бедра джинсы, одна нога обута в кроссовку. Этот подонок заткнул ей рот ее собственным лифчиком.
– Потерпи немного. – Он разрезал ножом врезавшуюся в ее руки и ноги веревку и, накрыв ее курткой Насти, освободил от кляпа. – Надо подождать, пока кровь снова начнет циркулировать. – Настолько быстро и успешно, насколько это было возможно, он натянул на нее джинсы и снял с себя свитер и куртку.
Она не двигалась и не говорила.
– Давай я надену на тебя свитер. Здесь холодно. – Не дожидаясь помощи от Феникс, он натянул ей свитер на голову, запихнул руки в рукава и, когда она всхлипнула, поморщился.
– Потерпи немного, – прошептал он. – Теперь ты в безопасности. – Как можно осторожнее он перевернул ее и, вынув из багажника, прижал к своей груди и нежно поцеловал в щеку.
В расцарапанную щеку. Все лицо Феникс, включая опущенные веки, было покрыто царапинами и кровоподтеками.
Он вынес ее наружу и наткнулся на Насти, стоявшею к ней спиной.
– Я позабочусь о Феникс, – сказал он. – Думаю, Дасти рад будет узнать, что с ней все в порядке.
– Будет сделано, – произнес Насти бесстрастным голосом. – Здесь от меня еще что-нибудь требуется?
Роман взглянул на Феникс:
– Наш друг не из тех, кто любит шумные компании. Подожди полчаса. Если я не дам о себе знать, значит, все в порядке. Об остальном поговорим позже.
Насти повернулся, обратив свои немигающие глаза на лицо Феникс. Он медленно, сосредоточенно жевал губами.
– Я подожду сколько надо. – После этих слов он исчез в темноте.
Она шевельнулась у него в руках и прижала растопыренные пальцы к его груди. Когда она позвонила, он был в душе. После этого у него хватило времени лишь на то, чтобы натянуть джинсы, свитер и куртку.
– Теперь ты со мной. С тобой ничего не случится, Феникс. Ничего плохого, обещаю тебе. – Обещания были святы для Романа. Он вырос среди нарушенных обещаний. Сам он давал их очень редко, но для того, чтобы сдержать. – Пошли наверх, малышка. Я о тебе позабочусь.
Она продолжала молчать, но дыхание ее стало ровным, пульс окреп, и он знал, что она пришла в сознание, хотя веки ее и были закрыты. Что еще скрыто за этими веками, он не знал.
Он крепко стиснул зубы. Если это работа того, кто убил Эйприл, то все возможно.
Поднявшись наверх, он распахнул дверь ударом ноги, вошел, запер за собой замок и понес ее прямо в спальню. Когда он попытался уложить ее в постель, она сильнее прижалась к нему, обхватив за шею.
– Я хочу тебя положить, – проговорил он в ее спутанные волосы. – А потом мы сделаем все, чтобы ты почувствовала себя лучше. Мне вызвать полицию? – Ответа не последовало. – Теперь уже бояться совершенно нечего. Ты слышишь меня?
Она только крепче вцепилась в него.
В конце концов он сел на кровать, обняв ее и посадив к себе на колени. Он потерял ощущение времени, но это его не беспокоило. Эта женщина не враг, которого к нему подослали. Теперь та узкая тропинка, по которой он ходил в клубе, станет еще тоньше, но, по крайней мере, он нашел то, чего не ожидал найти, – женщину, которую он мог бы… женщину, о которой он мог бы заботиться. Он обхватил ее руками и, убаюкивая, как младенца, потерся щекой о ее волосы.
– Не уходи.
Ее голос был ясным и громким, и Роман с облегчением вздохнул.
– Я с тобой, малышка. Я никуда не ухожу.
– Ты – не один из них? Ты не из клуба?
В нем мгновенно проснулся инстинкт самосохранения.
– Я тот, кого тебе не следует опасаться.
– Он позвал меня. Этот человек позвал меня из-за двери.
– Ты знаешь, кто это был?
Она покачала головой.
– Я упала через перила, и он избил меня.
Роман внимательно осмотрел ее лицо. Он уже видел красные отметины на ее спине и плечах, отметины, которые к утру превратятся в синяки.
– Давай я обмою тебе лицо. Ты немного поцарапана. Она издала звук, отдаленно похожий на смех.
– Что-нибудь забавное?
– Я, наверное, выгляжу как ночной кошмар. Он запихнул меня в сено. Было больно. Он бил меня и бил.
У него опять свело скулы.
– Он до тебя больше не дотронется.
– Он вернется. Он так сказал: «Я вернусь».
– Или тебя здесь не будет, или ты будешь не одна. Она на это ничего не ответила.
– Я принесу теплой воды и полотенце.
– Не уходи.
– Я только схожу в ванную за полотенцем.
– Нет.
Ее ногти вонзились ему в шею. Роман непроизвольно сжал ее в объятиях. Она и заколоть его может своими ногтями.
– Хорошо, пошли вместе. – Держа ее на руках, он пошел в ванную и нашел там полотенце и антисептический крем.
Из кухни была доставлена миска с теплой водой, и наконец она разрешила ему положить ее на постель. Она тут же свернулась плотным клубочком, трясущимся с головы до ног.
