– Продолжай, – нежно проговорил он и оперся ладонями о стену над ее головой. – Мне нравится смотреть на твой рот, когда ты говоришь.
– Да, вот так. По-моему, секс не должен быть… Это ведь не то же самое, что выпить с кем-то чашку кофе, правда?
Он покачал головой:
– Угу. Это точно не то, что выпить с кем-то чашку кофе. – Он опустил левую руку. Его лицо было всего лишь в нескольких дюймах – серебристый свет раннего утра вычеканил каждый мускул на нем.
– Я не очень опытна, – выпалила она.
Он слегка приподнял подбородок и взглянул на нее сверху вниз, не отвечая.
– Я понимаю, что это настоящий облом для мужчины, который… Ну, для мужчины, который ожидает… – Почему она не может заткнуться и попросту разок получить удовольствие от того, чего так долго хотела?
После затянувшегося молчания Роман спросил:
– Чего ожидает?
Феникс дышала так глубоко, что ей пришлось крепче стянуть полотенце.
– Ну как… удовлетворения… В конце концов, такого мужчину, как ты, не устроит неумелая возня с…
Слава Богу, его рот остановил ее. Поцелуй был одновременно и нежным, и достаточно глубоким, чтобы она потеряла способность не только думать, но и дышать. Подчиняясь мягкому прикосновению его губ, ее лицо поворачивалось из стороны в сторону. Роман вдруг нежно дохнул ей в губы, принял ее дыхание, и ни один миллиметр ее рта не избежал вторжения его языка.
– Неумелая, говоришь? – произнес он ей в щеку. – Ты вовсе не кажешься мне неумелой.
– М-м…
– Я хочу заняться с тобой любовью.
У нее как будто бабочки в животе запорхали.
– Есть разница между сексом и любовью, – тихо сказал Роман. – Я думаю, в этом все дело. Иногда люди занимаются сексом, иногда – любовью. То, чем мы с тобой займемся, будет любовью. Я пытаюсь тебе объяснить, что для меня это – нечто особенное.
Она испугалась, что сердце ее сейчас остановится. Они едва знакомы, но она хочет того, чего она хочет, – разделить его любовь. То есть не то чтобы он имел в виду любовь…
Он предлагает заняться любовью по-особенному. Разве этого недостаточно?
– У тебя больше никого нет?
– Нет!
– Как ты это произнесла! Тебя кто-то обидел?
– Не так, как ты думаешь.
– Ты объясни, пожалуйста.
– Может быть, в другой раз.
Ее лицо снова запылало.
Роман губами приподнял ее подбородок:
– Я хочу, чтобы у меня вошло в привычку засыпать рядом с тобой, когда ты делаешь так, как прошлой ночью.
Значит, он заметил.
— Я не хотела…
– Ш-ш. Не разрушай моих иллюзий. Мне хочется верить, что каждое движение было продуманным.
– Ты тянешь время, да? – спросила она. – Хочешь дать мне время привыкнуть к… Ты не думаешь… О Господи, я все испорчу.
– Хочешь переложить все на меня? Давай я все возьму в свои руки, хорошо?
При таком свете его глаза были темно-синими.
Феникс положила руку на покрытый щетиной подбородок. Поднявшись на носочки, она нежно поцеловала его в губы.
– Да, – прошептала она. – Все, что ты ни сделаешь, будет мне приятно.
Он оттолкнулся от стены и стоял скрестив руки.
Феникс, вглядываясь в его лицо, в его глаза, старалась понять, что последует дальше.
Роман поманил ее к себе, а когда она подошла, отступил назад и, присев на краешек постели, притянул ее к себе и обхватил бедрами.
Он осторожно взял ее лицо в руки, как будто боялся его разбить, и приблизил свои губы к ее губам так осторожно, словно этот поцелуй мог ее поранить, и, как будто прочитав ее мысли, произнес:
– Я не хочу сделать тебе больно, Феникс. Ты вся в синяках.
– Ты не сделаешь мне больно. – «Если только я тебя не потеряю», – промелькнуло у нее в голове. Несмотря на красивые слова, мужчины вроде Романа Уайлда не влюбляются и не задерживаются, чтобы полюбопытствовать, что сделалось с покоренными ими сердцами.
– Я не хочу давить на тебя своим весом. Все внутри ее вспыхнуло белым пламенем.
– Я не такая хрупкая.
– Я большой мужчина.
– Я знаю. – Пламя запылало жарче. – Мне нравится, что ты такой большой.
– Сними полотенце.
Феникс, наоборот, вцепилась в него.
– Мы же договорились, что я буду командовать.
Она кивнула и опустила руки, положив их на его твердые бедра. Она механически нажала пальцами на плотные, неподдающиеся мышцы.
– Нет, – сказал он. – Не делай ничего. Сними полотенце. Я хочу возбудить в тебе такое же желание, какое испытываю сам.
Феникс положила руки ему на плечи:
– Сними его сам.
– Искушаешь меня. – Он уже не улыбался. – Но если ты сама себя предложишь, будет еще соблазнительней, милая. Это мой каприз. Я хочу, чтобы ты мне отдалась.
Феникс опустила глаза – и подавила готовый сорваться вскрик, так поразило ее зрелище его мужских достоинств.
Этот человек все умел держать под контролем, тут есть чему поучиться.
– Покажи, что хочешь меня, Феникс.
Во рту у нее все пересохло. Она прошептала:
– Ты хочешь меня, да? Он хрипло рассмеялся:
– Ты же видишь, я не шучу.
Она слабо улыбнулась и раскрепила полотенце. Глядя ему в глаза, отпустила, и оно упало на пол.
Роман не спешил. Изучая ее, он слегка наклонил голову. От напряжения черты его лица сделались резче.
Она попыталась обхватить себя руками – он удержал их.
У Феникс вырвался нервный смешок.
– В детстве я была гадким утенком. Я все надеялась, что, когда вырасту, превращусь в одну из тех женщин, на которых мужчины задерживают взгляд, но…
Его палец, крепко прижатый к ее рту, прервал ненужную сейчас болтовню.
Его губы в ложбинке меж ее грудями прервали ее дыхание.
Роман обхватил Феникс руками, потерся о нее лицом и привлек так близко к себе, что его возбужденная плоть прижималась к ее изогнувшемуся телу.
– Нет мужчины, который равнодушно прошел бы мимо тебя. Взглянув один раз, хочется смотреть на тебя еще, и еще, и еще…
– Хватит!
– Поняла мою мысль?
– Хорошо, – произнесла она после паузы.
– Ты сводишь меня с ума.
– Прекрасно. – Желание делало ее смелой. – Я хочу потрогать тебя.
– Ты уже это делаешь.
