– Скажи это еще раз, – потребовал Роман. Он нащупал влажную впадину у нее между ног и разорвал на ней уже испорченные колготки. – Я хочу слышать тебя.
Если она дура, так тому и быть.
– Я люблю тебя.
Тонкий капрон лопнул, порвались и ее шелковые трусики.
– О, мы уже готовы, любовь моя. Дорогая, мы должны полностью принадлежать друг другу.
Она хотела его, ей необходимо было почувствовать его. Очень неловко она расстегнула его ремень, а затем и молнию на брюках. Он опустил ее на землю, и она достала его восставшую плоть. Грудь его поднималась и опускалась. Его живот стал удивительно упругим. Феникс опустила руку под ткань оставшейся на нем одежды и начала ласкать его гладкий и очень приятный на ощупь член, пока не коснулась его напрягшейся головки.
– Так и есть, – сказал он слабеющим голосом. – Я начинаю терять контроль над собой.
Он развернул ее лицом к скале:
– Дай отдохнуть рукам, подожди немного.
Она вдруг почувствовала, как он вошел в нее, а затем заполнил ее всю, отбросив в сторону остатки ее разорванной одежды.
– Но ты?.. – Что она говорит? Она знала о тех способах, о которых он говорил, – о способах заниматься любовью. Она очень много прочла об этом.
– Я – что? – спросил он, прижимая ее груди к своему телу. – Я умираю от того, что мне так хорошо. Ты права, Феникс, ты должна убивать меня так снова и снова.
– Роман!
– Обещай, что ты это будешь делать и впредь.
– Роман! Я чувствую… – Каждый его толчок вызывал конвульсивные движения всего ее тела. – Я так много всего чувствую.
– Слишком много?
– Никогда не бывает слишком много.
Он пронзительно вскрикнул.
– Роман! О, Роман! – Она не могла думать ни о чем другом, кроме его имени, ни о чем другом, кроме той части их тел, которой они соприкасались. – Не останавливайся.
– Я не останавливаюсь, дорогая.
Одна его рука лежала у нее на груди. Другой рукой он гладил ее промежность, почти дотрагиваясь при этом до своей пульсирующей плоти.
Феникс застыла. Она вытянула руки и откинулась назад. Затем, когда она уже совсем забыла обо всем на свете, Роман снова притянул ее к себе.
В первые божественные секунды после того, как она испытала величайшее наслаждение, Феникс потянулась, чтобы обнять его за шею. Смех Романа сначала удивил, а затем напутал ее. Он смеялся и снова играл ее грудью.
Ему нравилось чувствовать ее, ее руки, обвивавшие его шею, ее груди, которые он продолжал ласкать, ее ноги, обвивавшие его бедра. Их тела слились в одно, и казалось, это будет длиться целую вечность.
– Я ничего не использовал, – наконец произнес он.
Феникс не сразу поняла, что он имел в виду. Она с наслаждением потянулась:
– Ты и не думал об этом.
– Разве? Хотелось бы мне это и самому знать.
Она открыла глаза:
– Я не очень-то понимаю, о чем ты говоришь, Роман.
– По-моему, все понятно. – Медленно он начал притягивать ее к себе, пока не дотянулся до ее губ и не поцеловал их. – Гм. Я люблю тебя. Ты любишь меня. И мы не только что об этом узнали.
– – Мы не очень-то долго знаем друг друга.
– Мы знаем друг друга столько времени, сколько знаем.
– Что ты имеешь в виду?
Он снова поцеловал ее и медленно погладил ее руку:
– Не спрашивай меня, как все это происходит, но, если ты забеременеешь, я умру от счастья.
Она рассмеялась:
– Не бери на себя слишком много. Это не мыльная опера. Женщины не беременеют с первого раза.
– А это и не первый раз.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
Он встал перед ней на колени так внезапно, что она, не думая, опустилась рядом с ним.
– Если я не лягу, то просто-напросто упаду, – произнес он.
– Я тоже.
Роман положил ее на постель из хвои. Он прижал ее к себе, и все началось снова. И тогда, во время неистовства любви, он сказал:
– Выходи за меня замуж.
А Феникс ответила:
– Это звучит так банально, но все равно – да. Да.
И Роман добавил:
– Я обожаю банальности.
Глава 22
Наконец королева снизошла до Романа. После трехдневного ожидания ему назначено было встретиться с Ванессой.
С помощью золотого ключа, который дал ему Джеффри, он проник в святая святых клуба.
Он добрался до лифта, снова воспользовался ключом и спустился вниз, туда, где располагалось сердце Пикового Клуба.
Двери плавно открылись. Он вышел и столкнулся с Илоной так внезапно, что даже машинально схватил ее за руку.
Феникс не знала, была ли Илона другом или врагом. Не знал этого и Роман. Он пристально посмотрел в ее неподвижные глаза, пытаясь понять, кто же все-таки она для них. Женщина прошла мимо, и ее поглотила кабина лифта. Ее молчание было каким-то неестественным, но что было естественным в этом скрывающем свое истинное лицо доме?
Комната, в которую он наконец вошел, имела круглую форму, в центре ее полукругом стоял диван, кроме него в комнате был ряд покрытых зеркалами столиков, освещаемых лампой с хрустальным абажуром в форме обнаженной женщины. Белый ковер и белые стены. Все было белоснежным, кроме черного, плотно облегающего фигуру платья Ванессы, безупречно сшитого серого костюма Джеффри и зеленого свитера Майлса Вилбертона. В грузном мужчине, одетом в белый махровый халат, Роман узнал преподобного Честера Дюпре.
– Входи, входи, – сказал Джеффри не характерным для него сердечным тоном. – Это Роман Уайлд, ваше преосвященство. Наш пятый партнер.
Дюпре пристально взглянул на Романа:
– Встречал ли я вас когда-нибудь?
– Этот человек гордится тем, что его мало кто знает, – быстро произнес Джеффри. – Он раньше служил в СЕАЛ. Он награжден всеми мыслимыми наградами.
– Да? – Если Дюпре и был поражен этим, то лицо его осталось бесстрастным. – Имеет достаточно денег, чтобы быть одним из совладельцев? Где вы раздобыли такие деньги?
Редко кто вызывал у Романа ненависть с первой же встречи. Но этого человека он сразу же возненавидел.
– Это не я, – не солгав, ответил он.
Дюпре, широко расставив ноги, сел на диван. Под халатом на нем ничего не было.
– Я жду, молодой человек. Мне хотелось бы знать, с кем я имею дело.
– Роман любит пошутить, – сказала Ванесса. – Его отец – Артур Уайлд.
