Закрыв глаза, Джеймс сделал еще шаг и отшатнулся. Его нога наступила на что-то мягкое. Прикрыв пламя свечи рукой, Джеймс наклонился и заглянул в мертвые глаза Мэри Годвин. Оказывается, он стоял на ее руке. Рука была вся в крови, с ободранными ногтями. Возле нее валялись драгоценности: зеленые изумруды и сверкающие бриллианты.
Преодолев желание вернуться, Джеймс двинулся дальше. Сердце его сильно колотилось. Тоннель резко поворачивал направо. Он был таким узким, что там мог пройти только один человек. Возле этого поворота лежал сам Год — , вин, прижавшись к ногам Мэри, а чуть поодаль были Леч-виты. Видно, они пытались изо всех сил выбраться из этой могилы, пока не обессилели. А вокруг было разбросано столько драгоценностей, что у Джеймса зарябило в глазах.
Он повернулся и стал подниматься назад. Вонтел подхватил его под руки.
— Джеймс, ты такой бледный. Что с тобой?
— Мне дурно, только и всего. Они там, внизу. Мертвые.
Вонтел посмотрел в сторону отверстия.
— Как это?
— Женщины в моем роду хорошо умели прятать богатство. Пространство там очень маленькое и почти нет воздуха. В глубине узкий проход. Годвины вместе с Лечвитами забрались туда и нашли сокровища, которые собирались в нашем роду поколениями. Ловушка захлопнулась, и они не смогли выбраться. — Джеймс вздрогнул, представив себе обезображенные руки Мэри Годвин.
— Потому что у них не было медальона, — уточнил Вонтел.
— Да. — Джеймс покачал головой. — Они царапали камни, пытаясь выбраться. Вонтел, они нашли то, что искали двадцать лет, и это убило их.
Эпилог
У подножия холма раскинулась небольшая деревушка. Белая церковь стояла в самом центре.
— Приляг рядом, Селина.
Она повернулась и улыбнулась Джеймсу. Скрестив ноги и запрокинув руки за голову, он лежал в одной рубашке на покрывале, которое они захватили для пикника. Во рту у него была травинка.
— Заманчивое предложение, — вымолвила она. — Но отсюда мне виден весь мир.
— Расскажи, что ты видишь, развлеки меня.
— Ну хорошо. Прямо внизу, чуть к северу, раскинулась маленькая деревушка со знаменитой теперь церковью.
— И чем же знаменита эта церковь?
— Все очень просто, сэр. Это та самая церковь, в которой месяц назад граф Иглтон обвенчался с Селиной Годвин.
— А, ну тогда она и вправду знаменита. А что еще?
— На западе находится поместье Блэкберн, нынешний дом графа и графини. А на юге виднеется пролив. Сегодня над ним туман, вода темно-синяя. А на востоке находится старинный дом, Найтхед, который станет скоро резиденцией Иглтонов. — Селина прикусила губу и прикоснулась к медальону на груди. Ей все еще не верилось, что Годвины вместе с Лечвитами погибли в подвале этого дома. — Сколько всего произошло за этот месяц, Джеймс!
Она закрыла глаза и вдохнула пряный запах сена. В воздухе слышалось мерное жужжание пчел. Лошади Селины и Джеймса мирно паслись чуть поодаль.
— Ради богатства, Джеймс. Они умерли, стремясь завладеть драгоценностями. Мэри… Она сама надела на меня этот медальон. Если бы он был у нее, то она могла бы открыть эту ловушку, как сделал ты. Они изодрали руки о камни… — Селина не видела того, что предстало перед глазами Джеймса, но она могла все представить.
— Постарайся забыть об этом, — сказал Джеймс. — Давай лучше помнить, что именно их жадность свела нас вместе. Хочу сказать, что ни одной женщине не подходят эти украшения так, как тебе. Могу я надеяться, что ты когда-нибудь наденешь их для меня?
— Возможно. — Селина ни разу не прикоснулась к этим драгоценностям с того дня, как Джеймс подарил их ей. — Давай не будем думать об этом сейчас.
Ее беспокоил один вопрос, который она давно собиралась задать ему.
— А как же твой остров, Джеймс?
— А что с ним?
— Ты собираешься туда вернуться?
— Пока у меня нет таких планов. Селина прищурилась. Легкий ветерок играл ее локонами. — Но я думала…
— Нет; Я не собираюсь жить там. Когда-нибудь я поеду туда. И надеюсь, что ты будешь сопровождать меня, хотя мы должны быть уверены, что ты не… Я не решусь отправиться в путешествие, если ты будешь в положении.
Селина прижала руку к животу и улыбнулась.
— И я тоже. — Радость наполнила ее сердце. Он не собирался жить в той далекой стране. — Который час, Джеймс?
— Не знаю, — ответил он и прикрыл глаза рукой. Селина нетерпеливо перегнулась через него, чтобы достать часы из его кармана, и тут же оказалась прижатой к его груди.
— Джеймс! — Она не смогла вырваться, но ухитрилась взглянуть на время. — Дурачок! Ты должен был следить за временем.
— Зачем? — Он крепко обнял ее и поцеловал. — Какое значение имеет для нас время?
— Но я обещала Лиам, что мы будем дома к трем часам. Она хочет обсудить с нами какое-то важное дело. А сейчас уже почти три. Джеймс, отпусти меня!
— Нет. — Он улыбнулся и чмокнул ее в нос.
— Джеймс, я предупреждаю тебя! Он вдруг раскинул руки в стороны, оставив ее на своей груди.
— В самом деле, я извиняюсь перед вами за свою жену. Она просто не может оторваться от меня.
— Что? — Приподнявшись на локтях, Селина подозрительно заглянула ему в глаза. — О чем ты говоришь?
— Я извиняюсь перед Дэвидом и Лиам, моя дорогая. На какое-то мгновение она замерла, а потом неторопливо повернулась и увидела серые ноги лошади Дэвида.
Селина медленно подняла взгляд, пока не встретилась с зелеными смеющимися глазами. Он приподнял шляпу и поклонился, что было не так легко, поскольку перед ним в седле сидела Лиам.
Селина села, стряхнув с юбки соломинки.
— Как хорошо, что ты привез Лиам, Дэвид. Мы не следили за временем и наверняка опоздали бы на встречу с ней.
— С ними, — поправил Джеймс.
Селина не обратила внимания на эти слова.
— Присоединяйтесь к нам. У нас еще осталось вино и пирожные.
Дэвид спрыгнул с коня и помог спуститься Лиам, которая так и осталась стоять, прижавшись к нему.
— Надеюсь, мы не опоздали, Джеймс? Селина переводила взгляд с одного на другого.
— Так Джеймс попросил вас прийти сюда? А я думала…
— А как иначе они смогли бы так легко найти нас? — произнес Джеймс. — Я сказал Дэвиду, что это очень подходящее место для важного разговора.
— Да, — ответила Лиам. Она просто сияла в своей золотистой тунике. — Дэвид говорит, что небеса — это кров Господа, а весь мир — его церковь. Разве это не поэтично?
Селина не осмеливалась взглянуть на Джеймса.
— Да, конечно.
