– Они мои собственные, – ответила Анжелика. – Миссис Фалон просто волшебница по части глажки.
Они вошли в кабину, двери закрылись, лифт двинулся вверх.
– Разве Чак не привез вещи?
– Конечно, привез. – Она скорчила недовольную гримасу. – Половина моей спальни завалена коробками.
– Но вам ничего не понравилось?
– Я даже не заглянула в них.
– А вы упрямы, как я погляжу, – улыбнулся Синджун. – Из знакомых вам на переговорах будут присутствовать лишь Чак и Мэри.
Ну разумеется. Два одинаковых халата, изящная коробочка с пакетиками из фольги. Впрочем, Синджун так и не поехал к ней. Однако до недавнего времени у него была женщина, с которой он разошелся, поскольку оба уже не получали от этого удовольствия. Похоже, именно Мэри он использовал, чтобы добыть конфиденциальную информацию от маминого… друга.
– Приехали, – объявил Синджун, когда раскрылись двери лифта.
Первое, что поразило Анжелику в его апартаментах, был свет. Проходя сквозь тонированные стекла, он превращался в серебристо-серую атмосферу, заполнявшую все пространство и контрастировавшую с расписанной стеной в восточном стиле, а также с черным лаком, который так любил Синджун.
– Изысканно, – пробормотала Анжелика.
– Благодарю, – с удовлетворением сказал он. – Встреча в кабинете правления.
Синджун легко распахнул высокие двери розового дерева, и она услышала приглушенные голоса.
Сидевшие за огромным столом для заседаний мужчины и единственная женщина повернулись к вошедшим.
– Добрый день, Мэри, господа.
Анжелика вдруг почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Синджун продолжал что-то говорить, но она его не слышала.
– …Анжелика Дин, – будто издалека донесся его голос, заставив ее наконец поднять глаза. – Анжелика, это Гарт Либер. Мы надеемся стать партнерами в одном важном для нас обоих проекте.
Она с ужасом смотрела на высокого седого господина представительной внешности, который в течение двадцати лет был тайным любовником ее матери.
Глава 17
Все кончено.
Анжелика вцепилась в свой блокнот. Сейчас Гарт откроет рот и скажет: «Моя маленькая Энджел!»
Но тот лишь вежливо улыбнулся ей.
Просто улыбнулся, словно встретил впервые в жизни. Потом незаметно кивнул. Так незаметно, что она даже засомневалась, видела ли она это.
– Рад познакомиться, мисс Дин. Полагаю, вы и есть биограф мистера Брейкера? Честно говоря, мне еще не доводилось разговаривать с биографами.
Анжелика с трудом заставила себя разжать руку и протянуть ее Гарту.
– Я тоже рада, мистер Либер, – сказала она, едва шевеля языком, пока он сжимал ее пальцы.
– Значит, у нашего Синджуна есть тайны, гораздо более интересные, чем то, о чем мы уже знаем? Син, поделись хоть одной из них.
– Не хочу отбирать хлеб у мисс Дин. Читайте ее книгу, – отшутился тот.
Анжелика быстро взглянула на Гарта, потом на Мэри. Если в письме матери содержалась хоть крупица правды, Гарт был здесь единственным человеком, кому не известно о заговоре против него.
– Не хотите чего-нибудь выпить? – спросила Мэри.
Девушка тут же вспомнила, как Гарт просил ее мать: «Налей мне немного виски и добавь капельку содовой». Мать всегда так оживлялась, когда он приходил к ним.
– Мы непременно выпьем, – кивнул Синджун. – Может, этим займется Питер? Знакомьтесь, Анжелика, это Питер Экерс, наш эксперт по долгосрочному планированию.
– Здравствуйте, – машинально произнесла она.
– Здравствуйте, – откликнулся плотный мужчина лет тридцати пяти с короткими светлыми волосами и проницательными голубыми глазами за стеклами очков в тонкой оправе. – Что будете пить, Гарт?
– Поскольку мисс Дин самый интересный человек в нашей компании, давайте сначала выясним у нее. Чего бы вы хотели, мисс Дин?
– Называйте меня по имени. Пожалуй, ничего, спасибо.
– Как вам угодно, Анжелика. А мне, пожалуйста, немного виски и добавьте капельку содовой.
Ноги у Анжелики подкосились, и она почти упала на ближайший стул.
Гарт явно не желал, чтобы Синджун узнал, кто она такая. Он не сводил с нее глаз, и Анжелика застыла, полупарализованная страхом и неизвестностью. Видимо, он надеется, что она поддержит его игру в незнакомцев, но зачем? Ему неприятно увидеть на переговорах дочь забытой любовницы? Или он задается вопросом: простое ли это совпадение или хитрая ловушка?
– Вы уверены, что не хотите, Анжелика? – спросил Чак Гилл. На нем были темный костюм, белоснежная рубашка и изящный галстук.
– Нет, спасибо. – Она бы с радостью убежала отсюда куда подальше.
Гарт, Синджун и четверо других мужчин заняли свои места за столом. Мэри уселась рядом с Гартом, почти касаясь его руки.
Анжелика с трудом улавливала смысл начавшегося разговора.
Судя по всему, речь шла о каком-то новом косметическом средстве, способном заменить пластическую хирургию. Если верить Гарту, сотни тысяч женщин дожидаются появления на рынке уникального крема, который вернет им былую молодость и свежесть лица.
Питер Экерс напомнил, что компания «Кертц – Брейкер» уже подписала с Либером промежуточное соглашение и пора детально обсудить потребительские свойства крема, секрет изготовления которого держится специалистами «Либер энтерпрайзис» в секрете.
Чак молча слушал, двое мужчин, пришедших с Гартом, тоже мало говорили, но вели подробные записи в своих блокнотах.
Мэри Баррет, казалось, сконцентрировала все усилия на том, чтобы убедить Либера, что «Кертц – Брейкер» не сомневается в его честности и правдивости.
Анжелика взглянула на ее руку – кольца не было. Но ведь и Марлен в своем письме не говорила о кольце, хотя Гарт объявил ей о женитьбе. Видимо, он не хотел афишировать связь с Мэри. Следовательно, лишь он и Мэри знали правду о своих отношениях.
Анжелика отвернулась к окну, сморгнув непрошеные слезы.
Правда столь же ясна, как это голубое безоблачное небо. Ложь сочилась из каждого угла этой комнаты, где собрались деловые люди.
– Полагаю, наша честность не подлежит сомнению, – сказал в этот момент Гарт.
Честность! Анжелика чуть не разразилась истерическим хохотом.
– У компании «Кертц – Брейкер» нет сомнений в вашей честности, – заверила его Мэри.
«Женщина твой враг! – думала Анжелика, когда смотрела на Либера. – Мама была права. Твоя молодая пассия запоминает каждое сказанное тобой слово и передает по назначению».
Но ведь Гарт не поверит ей, как не поверил тогда ее матери.
