Мысль о том, что Фрибл нажаловалась Юстасу, рассердила Лили. Она подавила искушение спросить, не говорила ли ее тетушка об угрызениях совести из-за того, что она флиртовала с мужчиной, которого по-прежнему прочила в мужья племяннице.
– Этот человек, за которого, как вы говорите, вы хотели бы выйти замуж, здесь чужак, незнакомец, – сказал Юстас. – Американец. Что вы о нем знаете? Ничего. У вас просто вскружилась голова. Вас сразило то, что мужчина со столь приятной и броской внешностью проявляет к вам интерес. Более рассудительная девушка поняла бы, что этот человек не увивался бы за ней, если бы она не была богатой наследницей.
– Ох, – вырвалось у Мирты.
Розмари побледнела.
– Юстас, мне стыдно за тебя. Будь добр, оставь нас. Нам еще многое нужно сделать. Не могу сказать, что мы будем рады видеть тебя на наших собраниях.
Он не проявил никаких признаков угрызения совести.
– Что ж, сейчас я уйду. Но поскольку это мой дом, впредь я буду посещать здесь все, что сочту нужным. А вы хорошо сделаете, если подумаете над тем, что я вам сказал, Лили. Отнеситесь с должным вниманием к тем, кто знает вас и кто всю вашу жизнь заботился о вас. – С этими словами он вышел из комнаты.
Три подруги подождали, пока за ним не закрылась входная дверь, а уж потом Розмари и Мирта бросились к окну посмотреть, как он идет через сад, направляясь к церковному двору.
– Ох, – сказала Розмари. – Мне так неловко.
– Тебе не из-за чего испытывать неловкость, – отозвалась Лили. – Ты не в ответе за недостойное поведение других.
– Но что это на него нашло? С чего он вздумал делать такие ужасные заявления?
Лили обхватила свою подругу за талию и повела ее обратно к стулу.
– Юстас очень серьезно относится к своим обязанностям. Может быть, лучше поговорим о других вещах? Я послала вам записки, чтобы встретиться, потому что вы мне обе до крайности нужны. Я просто сама не своя и не знаю, что делать.
Разумеется, она тут же завладела всеобщим вниманием. Мирта, не скрывая своего нетерпения, сказала:
– Ну говори же, Лили. Что произошло?
Теперь, когда все подруги были в сборе и готовы были выслушать ее сердечные тайны, Лили обнаружила, что не знает, с чего начать и до какого предела открыться им.
– Лили, – сказала Розмари. – Это Оливер? Тебя тревожит что-то, что касается Оливера?
– Нет. – Глупо. Она не может запираться и в то же время рассчитывать на их сочувствие.
– Отлично, – сказала Мирта, вдруг захихикав. – Есть у тебя для нас новости наконец или нет?
Лили нахмурилась.
– Новости? Какие новости?
Мирта принялась теребить оборки на своих юбках.
– Ты знаешь, – сказала она застенчиво. – Мы с Розмари просто умираем от нетерпения услышать об этом. В конце концов, у нас с ней нет возможности сделать сообщение по теме нашего заседания на основе непосредственных наблюдений.
– Мирта, – с укором заметила Розмари, – мы не должны настаивать на таких вещах.
Но Мирта была непоколебима.
– Нет, должны. Ведь Лили помолвлена. Подумай только, Розмари, помолвлена! С одним из них. Ну давай, Лили, продолжай. Что ты узнала о таинственных местах?
Внезапно Лили сотряс приступ рыданий. Она глотала слезы и копалась в сумочке в поисках платка.
– Смотри, что ты наделала, Мирта, – сказала Розмари. – О, Лили, дорогая. Не говори ничего, чего бы тебе не хотелось.
– Зверь, – произнесла Мирта. – Впрочем, мы это знали. Мы знали, что какой бы ни была эта штука, которая делает их столь непохожими на нас, она способна погубить женщину. И вот тому доказательство. Бедная Лили.
– Это не то, – сказала Лили, вытирая глаза. – Я люблю его. В самом деле люблю.
– Я знаю, что любишь, – тут же отозвалась Розмари. – И должны же быть способы… приспособиться.
Способы приспособиться… Лили охватил жар при мысли о том, каким способом она уже приспособилась к Оливеру Ворсу.
– Скажи, чем мы можем тебе помочь, – сказала Розмари.
Мирта, которая, как всегда, не могла вовремя остановиться, заявила, тряхнув головой:
– Вертопрах. Мы выставим его тайны напоказ всему свету.
– Ох, – застонала Лили. – Ты совсем ничего не понимаешь. От него это не зависит. По крайней мере я так думаю. Он, возможно, даже не представляет себе, какое влияние на меня имеет. Он этого просто не знает. Видите ли, он очень скрытный. Определенно есть вещи, которых он о себе не рассказывает.
– Его тайны, – тут же догадалась Мирта.
– Я почти уверена, что он что-то скрывает от меня. Интересно, не потому ли это, что он мне не доверяет.
– Мы так рады, что ты пришла к нам, – сказала Розмари. Она подошла к Лили и обняла ее. – Мы рады, что ты вспомнила о нас. Ведь мы – твои друзья и всегда готовы разделить с тобой радость и горе, так же, как ты разделяешь наши радость и горе.
– Я люблю вас обеих, – сказала Лили. Но она не знала, как объяснить им, что именно ее тревожит, совершенно не представляла.
– Может быть, вы просто привыкаете друг к другу? – предположила Розмари. – И Оливеру так же трудно, как и тебе? Вы оба вступаете в новый период своей жизни, когда один несет ответственность за благополучие другого.
– Если бы мужчины не скрывали ношу, которой они обременены, и были бы искреннее в отношениях с женщинами, нам не пришлось бы так страдать, – сказала Мирта.
– Но, может быть, они не считают это бременем, – предположила Розмари. – В конце концов, это дано им от рождения, и они считают, что это вполне нормально. Как ты считаешь, Лили?
– Я считаю, что ты, как всегда, необыкновенно проницательна. Но я все же допускаю, что здесь может быть какой-то элемент стыдливости, который препятствует полной откровенности в этих вопросах.
– Ты, возможно, слишком много от него ожидала и тем поставила его в неловкую ситуацию, – продолжала рассуждать Мирта. – Я говорю о том, что ты открыла ему всю правду, указав на источник его тайны. Ты обнажила его и заставила ощущать стыд за то, в чем он не виноват. В конце концов он был таким рожден.
Лили хотела сообщить ей, что по большому счету ей чрезвычайно понравилось, каким был рожден Оливер, но потом передумала.
Экономка Гудвинов постучала в дверь и просунула голову в комнату:
– Мисс Лили? Тут вам принесли послание из поместья. Только ваш слуга не хочет заходить в дом.
Лили тут же вскочила и пошла в прихожую, где, держа обеими руками шапку, на пороге раскрытой двери стоял Леонард, один из конюхов Блэкмор-Холла.
– Леонард, – удивилась она, – что-нибудь случилось?
