Весь ее вид свидетельствовал о том, что Минерва чем-то встревожена. Грею не терпелось утешить и успокоить ее, однако он медлил, опасаясь, что любимая упадет в обморок, услышав чьи-то шаги.
Остановившись в проходе между скамьями, она огляделась и прошептала:
– Грей! Ты здесь?
Грей с облегчением вздохнул и отозвался:
– Да, дорогая! Иду!
Они встретились возле купели. От холода лицо Минервы побледнело, в полумраке поблескивали одни лишь глаза.
– Как ты нашла меня? – наконец спросил Грей. – Ты одна?
– Разумеется, – настороженно отозвалась Минерва. – Я пришла сюда пешком.
– В такую погоду? Тебе не стоит предпринимать столь изнурительные прогулки.
– Мне хватило бы сил, чтобы доить коров и вставать на рассвете. Сэр, несмотря на внешнюю хрупкость, я крепко сложена. Я отнюдь не слабое и беспомощное создание, каким вы почему-то меня считаете.
Голос Минервы звучал резко и решительно. В волнении она привставала на цыпочки.
– Пожалуй, ты права. – Грей не стал спорить, видя, что Минерва явно не в себе. Должно быть, для нее наступили такие дни месяца, когда даже самые благоразумные женщины не в состоянии рассуждать здраво. Да, наверное, дело в этом. Минерва смотрела на него в упор; в глазах ее полыхала ярость.
– И это все, что ты можешь сказать?! – воскликнула она.
– Ты о чем?
Не спуская глаз с Грея, Минерва шагнула ему навстречу. Негодование, отразившееся на лице любимой, заставило его попятиться.
Минерва же продолжала наступать.
– В чем дело, дорогая? Тебе нужна моя помощь? Объясни, что случилось. Открой душу.
Минерва оглянулась.
– Мы в храме Божьем.
Бедняжка, как она взволнованна!
– В самом деле. Подходящее место.
– Но не для таких исповедей! Грей Фэлконер, я была бы весьма признательна, если бы вы немедленно вышли отсюда вместе со мной.
– Прошу прощения?..
– Не дождешься. Встретимся возле церкви.
И не успел Грей опомниться, как Минерва развернулась и зашагала к двери. Вспомнив про книги и бумаги, разбросанные по полу склепа, Фэлконер вернулся за ними, запихнул их в мешок и покинул церковь чересчур поспешной, неподобающей джентльмену походкой.
– Минерва! – позвал он, выскочив на заснеженное крыльцо. Оказалось, снегопад возобновился и быстро усиливался. – Минерва, где ты? – Он осмотрелся в поисках возлюбленной.
– Здесь.
Обернувшись, Грей увидел, что Минерва сидит сзади, на каменном парапете крыльца.
Он поспешно подошел и уселся рядом.
Но Минерва тут же вскочила и направилась в сторону кладбища.
– Дорогая, я вынужден настаивать, чтобы… – начал он, с трудом догнав ее.
– Ты не вправе настаивать ни на чем. Не знаю, надо ли было мне вообще встречаться с тобой. Сама не понимаю, почему я решилась на такое.
– Потому, что ты меня любишь, – напрямик заявил Грей.
– Ха!
– Ты влюблена в меня так же, как я в тебя.
– Да неужели?
Грей обогнал ее и зашагал чуть впереди, заглядывая в лицо Минервы.
– С тех пор как тебе исполнилось двенадцать, ты знаешь, что мы созданы друг для друга.
– Самонадеянный глупец! – пробормотала она.
Грея бросило в жар, и не только от торопливой ходьбы в теплом плаще.
– Минерва, факты говорят сами за себя.
– Позволь напомнить, что все это я слышала уже сотни раз. Я требую, чтобы ты перестал обращаться со мной, как с несмышленым ребенком!
– Зачем нам враждовать, дорогая? Мы ведь любим друг друга.
Минерва ускорила шаг.
– Как романтично! – съязвила она, закатив глаза. – Меня чуть не стошнило!
Грей отчетливо почувствовал, что его беспокойство уступает место раздражению.
– Минерва Арбакл, ваша язвительность неуместна.
– Неуместна? – повторила она, склонив голову набок и расплывшись в пренебрежительной улыбке. – Ах, какая досада! Я сгораю от стыда! Мне больно думать, что ты счел мое поведение недостойным! Нет, вы только послушайте: «Минерва Арбакл, ваша язвительность неуместна»! – Она продолжала идти вперед, увязая в глубоком снегу.
Несколько секунд Грей смотрел ей вслед. Наконец он поправил на спине кожаный мешок и подбоченился.
– Черт бы побрал этих женщин! – с чувством выпалил он. – Минерва! – Проклятие! Куда она идет? – Минерва, стой! – Грей бросился за ней вдогонку, безмолвно проклиная сугробы.
Когда он вновь обогнал Минерву, она опустила голову и отвернулась.
Грей преградил ей путь, а она направилась в обратную сторону.
Вновь забежав вперед, он остановился прямо перед ней на дорожке между двумя надгробиями в белых снежных шапках.
– Стой! – приказал он. – Не двигайся! Минерва, ты слышишь меня?
Но она, тяжело дыша, упорно шагала вперед. Поскольку голову она опустила, Грей не мог разглядеть выражение ее лица. Но поникшие плечи любимой подсказали ему, что ярость ее постепенно утихает.
Слава Богу!
Наконец Минерва подняла глаза и посмотрела на него в упор.
Грей потянулся к ней, но вовремя понял свою ошибку и тотчас отпрянул.
– Минерва, что с тобой? Разве ты забыла, что ничто не в силах разлучить нас, встать между нами? Дорогая, ты плачешь?
– Нет, – всхлипнув, Минерва запрокинула голову, – это на лице растаяли снежинки.
– И все-таки ты плачешь.
– Я никогда не плачу.
– Но я же вижу!
– Я имею право плакать, когда захочу.
– Спорить с женщинами бесполезно. Особенно в таких случаях.
– В каких? – Минерва вспыхнула. – Что ты имеешь в виду?
Грей смущенно пожал плечами, не зная, можно ли обсуждать вслух столь деликатный предмет.
– Женские дни. Да, дни, мучительные для женщин. Поскольку с мужчинами такого не бывает, нам трудно даже представить… Но нам известно, что в такое время женщины становятся неуравновешенными. Даже неуправляемыми.
Минерва изумленно раскрыла глаза.
– Только не волнуйся, дорогая! Скажи, у тебя так всегда? Или с возрастом… мучения усиливаются?
– С возрастом? – Минерва прищурилась и сжала губы, а затем, к ужасу Грея, слезы хлынули по ее щекам. – Сэр, мне двадцать пять лет! Меня не назовешь юной, но я отнюдь не старуха! И поскольку ты в этом ни черта не смыслишь, не смей упоминать о… женских днях!
