Звук быстрых шагов застал Грир врасплох.
— Что здесь происходит? — Лорен бежала по коридору, тяжело дыша. — Я услышала их крики еще с лестницы.
— Я только подошла, — соврала Грир. — Может, повздорили из-за спорта.
— Спорта? — недоверчиво посмотрела на нее Лорен. — В каком смысле?
— Не знаю. — Вся беда была в том, что она знала слишком много.
Распахнув дверь, Лорен ворвалась в строгую комнату, отделанную ясенем: на самой ее середине красовался внушительных размеров бильярдный стол, один из углов был застеклен от потолка до пола. Мужчины стояли друг напротив друга, и их напряженные позы выдавали взаимную враждебность.
— Вас двоих, наверное, в Лондоне слышно, — проговорила Лорен, с трудом сдерживая гнев. — Симона не могла заснуть, а Грир стоит в холле, словно каменное изваяние. Потрудитесь-ка разъяснить нам, что здесь происходит?
Эндрю стоял спиной к Грир. Мгновенно повернувшись, он нахмурился.
— Просто не сошлись во мнениях, — рассеянно проговорил он. — Не из-за чего беспокоиться.
Он встретился взглядом с Грир и не отводил глаз от ее лица.
— Хорошо, — вздохнула Лорен. — Как насчет ликера и музыки, пока вы еще не уехали?
— Не думаю, — сказал Эндрю, взглянув на Боба, который гипнотизировал пустой камин. — Грир и мне уже пора выдвигаться в Уэймут.
— Но...
— Уже поздно. — Боб бесцеремонно перебил жену. — Мы не имеем права вас задерживать.
— Спасибо за все, Лорен, — сбивчиво проговорила Грир. — Ужин был прекрасным, и сад тоже.
— Да, Лорен. Спасибо, — повторил Эндрю.
Ледяное выражение его лица поразило Грир. Не успела она опомниться, как обнаружила свои руки засунутыми в рукава куртки, а себя — втиснутой в машину, и ей показалось, что не иначе как цунами стремительно уносит ее из этого особняка. Последними впечатлениями о доме Уилсонов стала распахнутая настежь входная дверь и озабоченное выражение лица Лорен. Боб не присоединился к торопливому прощанию.
Дверца машины захлопнулась, поглотив слабый возглас Лорен:
— Я позвоню насчет обеда.
Грир подняла руку в знак согласия, но неизвестно, видела ли ее новая подруга этот отчаянный жест.
— И снова проклятый дождь, — только и сказал Эндрю, заведя маленький «астон» и крутанув руль. Он не проронил ни слова, пока они переезжали через ухабистый мост и медленно двигались по дорожке.
На лобовое стекло упало несколько крупных капель, и вскоре начался проливной дождь. Луна скрылась за тучами. Машину окутала густая тьма, а по окнам словно барабанили миллионы жестяных ложек. Шины, постоянно попадавшие в наполненные водой выбоины, поднимали высокие мутные брызги.
Грир не была ни напугана, ни расстроена. Собравшись с мыслями и подвергнув разбору свои чувства, она пришла к выводу, что среди них преобладает злость. Бешенство. Еще несколько минут, и эта злость просто задушила бы ее. Что у них там произошло? Как кто-то мог предположить, что Эндрю гей? Да и сам Эндрю тоже молодец — зачем он вот так бесцеремонно вытащил ее из дома Уилсонов, вместо того чтобы спокойно уладить недоразумение — или хотя бы попытаться? А когда они оказались наедине, отделался бессодержательным замечанием насчет погоды. Ладно, будет даже к лучшему, если Эндрю высадит ее в Уэймуте, так и не сказав ни слова. По крайней мере, она избежит долгих и ненужных объяснений.
— Ты слышала большую часть из того, о чем мы говорили, да?
Вздрогнув, Грир посмотрела на Эндрю.
— Да, — ответила она, ощущая, как кровь отхлынула от лица.
— Наверное, ты шокирована.
— Да. Я...
— Тебе не обязательно что-то говорить, — перебил он. Слабо мерцавшие на панели цифры отбрасывали размытые голубые полосы на его лицо.
Что это он имеет в виду?
— Но я хочу сказать еще кое-что, — не согласилась Грир. — Я много чего еще хочу сказать.
— Не сомневаюсь, — насмешливо заметил Эндрю. — Каково было услышать, что тебя называют удобным прикрытием для гомосексуалиста? Если тебе не слишком противно находиться со мной, то я отвезу тебя домой так скоро, как позволит этот отвратный ливень.
Ее злость постепенно перерастала в самую настоящую ярость. Щеки, казавшиеся влажными, вспыхнули.
— По-твоему, я поверила в ту чушь, которую нес Боб?
— Не он придумал эту чушь, — резко ответил Эндрю. — Теперь за мои новые предпочтения отвечает многоуважаемый Уинстон Кувер. Если они, конечно, новые. Ведь вполне возможно, что все это время я просто маскировал свои истинные наклонности, и вот наконец они всплывают на поверхность. Об этом ты сейчас думаешь, Грир?
Грир не верила своим ушам.
— Да как ты смеешь? — произнесла она тихим голосом, предвещавшим гневную тираду. — За кого ты меня принимаешь? Я знаю тебя, Эндрю. Ты заботлив и чуток к окружающим, потому что можешь себе это позволить. Тебе не нужно ничего доказывать... никому. — Ее горло болезненно сжалось, и она подавила кашель. — Меня возмущают твои выводы. Никто бы не поверил в такую грязную чушь, и даже если ты в этом сомневаешься, то, по крайней мере, я-то уж точно последняя, кто мог бы так ошибиться.
Наступила мучительная тишина, в которой пронеслись эхом слова Грир. Когда она уже стала гадать, о чем теперь думает Эндрю, он заговорил:
— Спасибо за проявленное доверие. Очень мило с твоей стороны.
Мило! Скрестив руки на груди, Грир откинулась на спинку сиденья и повернула голову к окну. На нее нахлынула волна адреналина, затушившая вспышку гнева. Он не доверяет ей. Но вместо того чтобы воспользоваться отличным предлогом и исчезнуть из жизни Эндрю, она жаждала его доверия.
Колючие ветки кустарников царапали окна. Путь лежал через каньон, тьму которого прорезала только полоска желтого света фар.
— Грир, — тихо проговорил Эндрю, когда они свернули на запад.
Она не взглянула на него.
— Да.
— Ты не вернешься со мной в Рингстэд? Кажется, мне необходим кофе... или что-нибудь покрепче. Мне бы очень хотелось, чтобы ты была рядом. Я пойму, если ты не захочешь.
Она должна покончить с этим прямо сейчас, если у нее достанет ума.
— С удовольствием, — ответила она. О, Бэкетт.
Они не разговаривали всю оставшуюся дорогу. Эндрю преодолел трассу с препятствиями до открытых ворот Рингстэд-Холла и теперь ехал по тисовой аллее. Грир почти осязала, как стремительно и в разных направлениях движутся их мысли. Она могла попросить Эндрю подвезти ее до дома, но его одиночество и боль были настолько подавляющими, что передались и ей. Этот мужчина в ней нуждался.
— Устроимся в гостиной, — произнес Эндрю в попытке восстановить нормальную беседу. — Там теплей. Наверху у меня нет кухни, так что придется мужественно встретить ужасы старой, в цокольном этаже. Возможно, она покажется тебе любопытной.
