Они остановились у прилавка с фруктами и овощами, и Эндрю купил пару яблок и гроздь винограда. В булочной пекли французский хлеб с толстой коркой. Потом Грир заметила маленький продуктовый магазин, где они выбрали упаковку камамбера, а затем, пройдя мимо нескольких белых сортовых вин, остановились на бутылке очень сухого шампанского. Когда Эндрю добавил в корзину пластиковые стаканчики и ножи, кассир, казалось, заинтересовался. Посмотрев на Грир, он ухмыльнулся, и она тотчас же залилась краской.
— Ты бы видела себя там, — сказал Эндрю, рассмеявшись, когда они вышли из магазина. — Покраснела как рак только из-за того, что какой-то незнакомец догадался о наших планах устроить вечеринку.
— Он не об этом подумал.
Склонившись к Грир, Эндрю прошептал ей на ухо:
— Он подумал о том, какой я счастливчик, что собираюсь на вечеринку с такой прекрасной женщиной. А ты себе воображаешь непонятно что.
Его дыхание щекотало щеку Грир. Вскинув бровь, она посмотрела на него и, ускорив шаг, быстро сменила тему.
— Улица Поллет. Ле Поллет. Зачем они дублируют название улицы? — поинтересовалась она.
— Чтобы поддерживать не только английские, но и французские традиции. Думаю, это наш поворот.
Когда Грир увидела «Фелпс», ей только и осталось, что в ужасе раскрыть рот и, лязгнув зубами, снова закрыть его. Еще один «Белль Виста», только более ветхий. Белая штукатурка облупилась, обнажая бетонную стену под провисшей шиферной крышей. Выступающая застекленная терраса на уровне улицы могла бы выглядеть неплохо — если бы каждое окно не было наглухо занавешено облезлым тюлем. Грир в смятении прижала к груди пакеты с едой.
Задрав голову, Эндрю изучил здание снизу доверху и добродушно улыбнулся.
— Я мог бы догадаться, что это оно и есть, даже если бы ты мне не сказала, — заявил он. — Настоящая жемчужина в стиле Грир. У тебя точно нюх на лидеров среди гостиниц.
— Боже мой, — выдохнула она. — Мы все еще можем подыскать какое-нибудь другое место. Я понятия не имела, что...
— И слышать не желаю. — Его самодовольная ухмылка окончательно смутила Грир. — Если ты выбрала этот, я уверен, что он будет шикарен.
Маленький вестибюль внушал хоть какую-то надежду. На полированном круглом столике поблескивала медная ваза с бордовыми хризантемами. В воздухе витал приятный запах лимонного масла. Стоило им только раз тронуть звонок на столе приемной, как к ним тут же вышла запыхавшаяся тучная женщина, которая объяснила, что она и есть та самая миссис Фелпс. И что она сама проводит их наверх.
Каждые несколько шагов женщина останавливалась, чтобы взглянуть на Эндрю и Грир, оценивая их прозорливым взглядом маленьких черных глаз, и сыпала на них град услужливых предложений:
— Вы уверены, что вам не понадобятся бутыли с горячей водой... Да? Я с удовольствием разложу кровать, если вы дадите мне знать, когда отправитесь на ужин.
Показав им номер, миссис Фелпс вернулась спустя несколько минут с ежедневной газетой, а затем еще раз — с чаем и печеньем на подносе. При этом она каждый раз мялась в комнате, с жадным интересом следя за гостями и их вещами.
— Вы уверены, что я больше ничего не могу для вас сделать, миссис?..
— Нет. Но спасибо за чай, — сказала Грир, заведя руки за спину. Эндрю не заметил, что с ее руки исчезло обручальное кольцо, — зато миссис Фелпс заметила. Без него палец казался Грир огромным и голым. Но не могла же она использовать кольцо Колина как прикрытие, создавая иллюзию благоприличия.
— Большое спасибо, миссис Фелпс, — говорил Эндрю, постепенно вытесняя женщину в прихожую. — Мы обязательно дадим вам знать, если нам что-нибудь понадобится.
Грир прислонилась к закрытой двери, вслушиваясь в удалявшиеся шаги хозяйки.
— Как думаешь, каким будет следующий предлог?
— Кто знает? Если она решит снова наведаться, мы не откроем. — Потерев ладони, Эндрю поежился. — А здесь прохладно, — пожаловался он.
— Наверное, потому она и принесла чай. Знала, что мы захотим согреться. — К щекам Грир прилила кровь. Она уставилась на потертый ковер с цветочным узором, избегая взгляда Эндрю.
Он подошел к Грир, не успела она и заметить, и обнял ее за плечи.
— Чего ты боишься, Грир? — нежно спросил Эндрю. — Меня?
От поцелуя, который он запечатлел на подбородке Грир, ее натянутые нервы дрогнули.
Ей захотелось сказать: «Себя, Эндрю. Я боюсь себя». Но вместо этого Грир легко коснулась ладонями талии мужчины и юркнула под его левую руку, выскользнув из объятий.
— Не смеши меня, — сказала она, и голос дрогнул. Она чувствовала на себе взгляд Эндрю, когда шагала по комнате, притворяясь, что изучает мебель.
— Тогда в чем дело?
— Ни в чем, — чересчур поспешно отозвалась Грир. — Просто такое ощущение, как будто мы в ловушке.
— В ловушке? — Его короткий смешок отнюдь не был радостен. — Это значит, что ты жалеешь о том, что согласилась? И тебе кажется, будто я заманил тебя в эту... поездку?
Слабость, обрушившаяся на ее ноги, завладевала всем телом.
— Нет, нет. Я рада быть здесь с тобой, — заверила она его. — Я ведь даже сама забронировала номер, помнишь? Если уж кого винить в тщательном планировании обстановки, то меня ничуть не меньше, чем тебя.
Эндрю подошел к окну и, отдернув занавеску, устремил взгляд в темноту сквозь стекло, испещренное каплями дождя.
— А что, кстати говоря, заставило тебя выбрать это прекрасное заведение?
— Пожалуйста, Эндрю. Не сейчас.
— Серьезно, — настаивал он. — Почему именно это?
— Как можно так менять тему разговора? — проговорила она и сжала зубы, чтобы унять дрожь.
Он обернулся:
— Ну расскажи.
Грир присела на край обитого ситцем кресла возле незажженного газового камина.
— В книге ему присвоили одну звезду. Было сказано, что здесь чисто и виден океан. — Она подняла глаза и встретилась с Эндрю взглядом, в котором явственно читался вызов. — А если тебе вдруг понадобится телескоп, чтобы посмотреть на воду, то он дешевый, — огрызнулась Грир.
— Уже хорошо, — серьезно сказал он. — Теперь ты злишься.
— Тебе нравится, когда я злюсь?
— Это отличное начало. Иногда нам приходится пройти через целую гамму эмоций, прежде чем оказаться в состоянии ощутить нужную, — разъяснил Эндрю.
— Я думала, ты педиатр, а не психотерапевт.
— Внутри каждого врача живет скрытый психотерапевт. Это я про хороших врачей, само собой.
Грир издала шумный вздох.
— Больше всего в мужчинах меня восхищает такое качество, как скромность. А ты просто необыкновенно скромен.
