— Вы так и не назвали свою цену, — напомнила Рей. Невольно усмехнувшись, Даллас поймал ее взгляд и предупреждающе прищурился.
— У Рей своеобразное чувство юмора, Фенси. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Нет, совершенно не понимаю. Я, например, очень серьезный человек. И я уважаю чувства других людей. Мне бы никогда не пришло в голову наживаться на чужом горе и отпускать при этом глупые шуточки. А впрочем, мне кажется, она не шутит.
— Фенси, — терпеливо сказал Даллас, — я предлагаю очень простое решение. Есть люди, которые затаив дыхание ждут, как мы отреагируем на появление Рей. Они потирают руки в предвкушении скандала. Если мы попытаемся вышвырнуть ее из городка…
— Это вам не удастся, — вставила Рей.
— Если мы попытаемся внушить ей желание отсюда уехать, они наперебой ринутся рассказывать про нас истории.
Эва раздраженно вздохнула.
— Нет никаких историй.
— Конечно, нет, — согласилась Рей. — Похождения в садовом клубе — разве это история?
— Они только сами себя поставят в глупое положение, — продолжала Эва, как будто не слышала. — Сразу будет ясно, что они нам завидуют. Мы всегда были самой влиятельной семьей в этих краях.
— Тайсону не надо было жениться на Джоэле Нейл, — задумчиво проговорила Фенси.
— Давай оставим эту тему, — попросил Даллас, — сейчас у нас другие заботы.
— Он не устоял перед этой жалкой шлюшкой, и теперь она задирает нос — мнит себя важной персоной. Я знаю: она оказала кое-какие услуги некоторым членам жюри, вот и выиграла в конкурсе. Вы, конечно, понимаете, на какие услуги я намекаю.
— В каком конкурсе? — спросила Рей.
Фенси посмотрела на нее отсутствующим взглядом.
— В конкурсе на звание «Мисс Глори», в каком же еще! Она победила незаслуженно.
— Это было пятнадцать лет назад, Фенси, — вздохнул Даллас, теряя терпение. — Ну так что, вы согласны с моим решением?
— А Мельвира Лароуз, хоть и оставила мужа без гроша и сбежала в Чикаго, до сих пор до тошноты ревнует к Эве. Она так сильно хотела папу, что Эва ощущала это физически.
— Вы были там? — вкрадчиво спросила Рей.
— Нет, — ответила Эва за дочь. — И вообще все это дела давно забытого прошлого.
— С прошлого начинается настоящее, — заметила Рей, — я собираюсь почерпнуть из прошлого большую часть своих материалов. И вы обе мне в этом поможете.
Фенси и Эва наконец замолчали.
— У Рей есть маленькая дочка, — сообщил Даллас, воспользовавшись паузой.
— Сколько ей лет? — хором спросили Эва и Фенси. Громко вздохнув. Рей ответила:
— Джинни десять лет. Она не от Уоррена.
— Конечно, не от него, — подхватила Фенси. — Уоррен терпеть не мог детей.
Рей пропустила эту реплику, и Даллас мысленно вздохнул.
— Рей сказала мне, что, пока она будет работать над книгой, ее дочка будет иногда приезжать в Глори. Так что мы с ней, возможно, еще познакомимся.
— Почему вы решили написать книгу про Глори? — спросила Фенси.
— Потому что этот город поразил мое воображение больше всех остальных. Вообще я чувствую, что соберу немало материалов для своего романа, который принесет мне большой успех.
Даллас внимательно смотрел на девушку. Ее слова явно имели двойной смысл.
— В наше время успех приносит только грязная литература, которую следует запретить, — заявила Эва. — Секс и насилие. Похоть и бесчестье. Ни один уважающий себя человек не станет читать такие вещи. А если и прочтет, то не одобрит.
— Как я уже сказала… — Рей с улыбкой оглядела присутствующих, — этот городок сделает мне имя.
И Эва Келхаун, и ее дочь являли собой стандартный образчик южной красавицы, острой на язычок и не обремененной большим умом. Мозги им заменял график встреч — главным образом с такими людьми, по отношению к которым они чувствовали свое превосходство. Эти встречи подпитывали самолюбие. Когда они обе ушли из гостиной, Рей опустилась в кресло с таким чувством, как будто только что побывала в другой эпохе.
— Они никогда не выезжали далеко за пределы Глори, — сказал Даллас, расхаживая перед камином, — да и не стремились. Здесь им надежно. Они точно знают, чего от них ждут. Такой образ жизни сильно суживает кругозор. А вообще-то они неплохие люди.
— Ты читаешь мои мысли. — Рей слабо улыбнулась и опять взяла стакан с лимонадом. — Наверное, это тот самый круг, в который я теперь вошла: обычные люди. Некоторым из них материальное положение позволяет жить комфортно, но у них не так много денег, чтобы о них тревожиться. Если бы твои мама и сестра могли меня понять, я попыталась бы объяснить, что приехала сюда бороться. Бороться за право жить спокойно.
— Они согласятся с твоими планами. — Он не слышал или не хотел слышать то, что она ему говорила. — Тебе будет легче.
Рей внимательно посмотрела ему в лицо.
— Ты думаешь прежде всего о том, чтобы легче стало тебе. Интересно, как далеко он пойдет ради защиты своих интересов?
— Если бы мы оба могли выбраться из этой переделки, я был бы счастлив.
У нее опять засосало под ложечкой — это состояние стало возникать слишком часто и было не очень приятным. Он бросал ей жалкие крохи, а она ловила их на лету, а потом крутила и так и эдак, пытаясь найти в них смысл. Ей хотелось, чтобы он о ней заботился.
— Ты мне веришь, Рей?
— Не важно, во что я верю. Ты сплел им симпатичную байку. На самом же деле я собираюсь опровергнуть те обвинения, которые ты против меня выдвинул.
Взгляд его стал суровым. Он подошел к столу, стоявшему за кушеткой, и взял графин с черного лакированного подноса.
— Бурбон, — сказал он. — Его пил мой отец. И я пью. Это единственный алкогольный напиток, который всегда есть в доме.
— Преемственность поколений, — откомментировала Рей. Даллас медленно дышал через нос.
— Согласен. Моя мама не хочет расставаться с традициями, поэтому все остается по-прежнему. Составишь мне компанию?
Она покачала головой.
— Ты думаешь, что сделал отличный ход, да? Тебе кажется, что ты меня нейтрализовал. Но это не поможет, Даллас.
Держа в руке тяжелый хрустальный бокал, он сел на подлокотник кресла.
— А все могло быть так просто! Помоги мне, Рей. Клянусь, тебе не придется жалеть о потерянном времени.
Она так устала, что уже не могла сердиться. К тому же ей не давала покоя одна неразрешимая проблема — Джинни. Девочке нельзя приезжать в Глори, но как сделать, чтобы она не расстроилась?
— Рей? — окликнул Даллас.
— Объясни, пожалуйста, чем конкретно я могу тебе помочь.
