И Тобиас снова остался с ней наедине.
– Ничего из этого не выйдет, – сказала Перис. Тобиас не стал говорить, что согласен с ней.
– Первым делом поставим на входную дверь хороший замок. А также поставим новый замок и на твою дверь. Установим переговорное устройство. Завтра утром надо будет встретиться с человеком, который нам все это сделает.
– Сначала мне надо будет поговорить с остальными жильцами.
– Я сделаю это, или тебе придется переехать, – слишком поздно он осознал свою ошибку. – Прости. Я…
– Привык отдавать распоряжения, – закончила она за него, но тут же быстро улыбнулась. И сразу улыбка исчезла. – Зачем ты приехал?
– Ты слышала, что я сказал полиции.
– Да, что ты пытался позвонить мне, а линия была занята.
– Более или менее.
Перис хотела встать.
– Не вставай. Что ты хочешь?
– У меня чай остыл. Я могу и сама справиться.
Тобиас взял у нее кружку и налил свежего кипятку.
– Как я уже сказал полицейским, оператор предположил, что у тебя, наверное, трубка снята.
– И ты решил, что это именно твое дело – среди ночи сесть в машину и поехать напомнить мне положить трубку на рычаг?
Тобиас опустил в кружку свежий пакетик с чаем и передал ее Перис.
– В твоем изложении это выглядит действительно странно.
– Немного не то слово, – она выпрямилась на стуле и поморщилась. – Точнее сказать – непохоже на тебя.
– Тебе больно? – Что бы она ответила, если бы он сказал сейчас, что быть рядом с ней для него не только не странно, а просто естественно. Естественнее и быть не может.
– Больно, – ответила Перис. – Но ничего.
– В кресле-качалке тебе будет удобнее.
Перис не отшатнулась от него, когда он, подойдя, обнял ее за талию, чтобы помочь подняться.
Она села в кресло; одеяло соскользнуло с ее плеч, и Перис дернулась, чтобы прикрыть рукой лиф своей ночной сорочки.
Тобиас сглотнул и поставил кружку рядом с ней. Как много скрывала под собой бесформенная свободная одежда, которую она так любила носить!
– Ух! – воскликнул он, глядя ей в глаза и улыбаясь, пока нашаривал упавшее одеяло и закутывал ее, как нежный родитель, ухаживающий за ребенком. – Тебе надо быть в тепле. После того, что с тобой произошло, у тебя может произойти срыв. Выпей еще чаю.
Вместо того чтобы взять кружку, Перис сжала его руку.
– Когда ты пытался мне перезвонить?
– Через пару часов после первого звонка.
Она прижала его руку к своему подбородку.
– И подумал, что тебе следует приехать?
Тобиас наклонился к ней.
– Да.
– Почему?
– Я… приехал и все тут.
– И увидел, как кто-то выходит из дома?
– Он не закрыл дверь и сел в машину на Первой.
Перис потерлась щекой о руку Тобиаса.
– Я так испугалась.
Если бы он дотронулся до нее, просто дотронулся, он бы разрушил очарование этой минуты.
– Жаль, что мне не попался этот сукин сын.
– Нет! – Ее пальцы впились в его руку. – Что ты! У него же был нож!
Она не хотела, чтобы он пострадал. Тобиас спросил себя, каково ему чувствовать такое отношение к себе. Вселяло ли это в него надежду?
– А человек, который тут живет, – спросил он, – где сейчас?
– Вормвуд? Он не часто ночует дома. В последнее время все реже и реже, – ее глаза закрывались. – Кому я должна передать? Кому надо напомнить, что время выходит?
– Не знаю, – тихо ответил Тобиас.
– Не знаешь?
Он с трудом удержался от резкого ответа.
– Перис, у нас было трудное время, – сказал он ей. – Не знаю, как ты, но я никогда не чувствовал себя таким… беспомощным, как в последнее время.
– Я и сейчас чувствую себя беспомощной.
– Совсем как я тогда… я неправильно вел себя, когда ты приехала ко мне. Я хотел тебе об этом сказать. Наконец я смог сказать тебе, что собирался, а ты простишь меня за то, как я к тебе вломился.
Перис совсем зажмурилась и слабым голосом ответила:
– Да.
– Знаю, то, что я скажу, прозвучит глупо, но я рад, что решил приехать к тебе, что и сделал, предложив нечто из ряда вон выходящее, – он неуверенно рассмеялся. – Это было неловко и неприемлемо.
– Ты чувствовал отчаяние. Я знаю, каково это. Сейчас он чувствовал, что отчаянно хочет поцеловать ее.
– Спасибо, Перис. Надеюсь, мы можем теперь забыть, что я приехал сюда, чтобы ты что-то для меня сделала?
– Мне бы хотелось.
Очень осторожно он погладил ее по волосам.
– Ты думаешь, мы могли бы… Могли бы попытаться узнать друг друга получше?
– Я не уверена, что понимаю тебя.
Она держала его за руку, не возражала, когда он гладил ее по голове, потому что ей хотелось уюта, и ничего больше. Тобиас сплел их пальцы вместе и потянул ее к себе. Перис ответила на его призыв, как молодой зверек, ищущий тепла и безопасности. Она уткнулась носом в его плечо и вздохнула, когда он осторожно провел рукой по ее волосам и по спине.
Он испытал давно забытое чувство, и оно ему понравилось. Он чувствовал себя защитником.
– Мы начнем медленно, постепенно, с дружбы, Плакса.
– Дружбы… – почти мечтательно повторила она.
– Сейчас мы вполне можем быть друзьями. Если тебе так будет легче, из-за семейных соображений и так далее, пусть об этом никто, кроме нас с тобой, не знает.
Перис застыла, но не отодвинулась от него.
– Ты особенная. Я не льщу тебе, но, кажется, я никогда еще не встречал такой женщины, – напряжение этой ночи начало на нем сказываться. Он откашлялся и продолжал: – Понимаешь, мы никогда… то есть у нас не было таких отношений. Может, это неожиданно… Но… можем же мы попытаться?
– Боюсь, я… – Ее рука выскользнула из его руки, она выпрямилась в кресле. – Синтия все-таки моя сестра.
– Я больше не женат на Синтии, Перис. И давно уже. У меня нет семьи. Как и у тебя.
– Но…
– Ничего страшного. Вы с Синтией не кровные родственники, если это тебя беспокоит. Я ведь не прошу тебя стать матерью моих детей, – черт! – Тобиас патетически усмехнулся. – Не на этой неделе.
Перис отчаянно покраснела.
– Я говорю только о дружбе. Перис, я же не монстр. В прошлом бывало, что меня неправильно понимали. Я до сих пор сталкиваюсь с этим, но наши взаимоотношения ничем не затронуты.
