— И все.
— Нет. Мы подадим апелляцию.
— Это будет продолжаться бесконечно и ни к чему не приведет.
Джордан опустил глаза на свой бутерброд, который внезапно вкусом стал напоминать опилки, и ничего не ответил.
— Знаете, это смешно, — сказал Крис. — Вы не хотите, чтобы я говорил правду. Но единственное мое желание, чтобы правду сказали вы. — Он отвернулся и провел ногтем большого пальца по прутьям решетки. — Похоже, ни один из нас нисколько не рад тому, что имеет.
— Крис, — ответил Джордан. — Я не питаю ложных надежд. Но твои два самых главных свидетеля еще впереди.
— А что потом, Джордан?
Адвокат посмотрел на него, лицо совершенно непроницаемое.
— Не знаю.
В зале зашумели, когда на свидетельскую трибуну встала Стефани Ньювелл; кто-то из заднего ряда бросил гнилой помидор, угодивший прямо в блузку свидетеля, закричал: «Убийца!» — и выбежал за дверь. Последовал короткий перерыв, во время которого Стефани успела переодеться и была вызвана полиция, чтобы урезонить небольшой митинг сторонников запрета абортов, потом судебное заседание возобновилось. К тому времени, как Стефани Ньювелл удалось встать на свидетельскую трибуну и назвать себя, перечислив все свои звания и дипломы, большинство присяжных уже догадались, что Эмили Голд обращалась в центр планирования семьи, чтобы сделать аборт.
— Я была сестрой-консультантом у Эмили.
— Вы завели на нее карточку? — спросил Джордан.
— Да.
— Когда вы познакомились с Эмили?
— Впервые мы встретились второго октября.
— Чем вы занимались во время первой встречи?
— Я предварительно побеседовала с Эмили, объяснила результаты позитивного теста на беременность и ее права.
— Когда состоялась следующая встреча?
— Десятого октября. Перед абортом необходима консультация, тогда же и оплачивается сама операция. Мы также интересуемся, приедет ли кто-нибудь из близких, чтобы помочь женщине пережить эту процедуру.
— Например, отец ребенка?
— Именно. А в случае с подростками — их родители. Но Эмили ответила, что родители ее не поймут, а отцу ребенка она ничего не сказала, просто не захотела.
— Как вы на это отреагировали?
— Я сказала, что она обязана сообщить отцу, лишь в этом случае у нее появится человек, на которого можно опереться.
— Когда состоялась ваша очередная встреча?
— Одиннадцатого октября. На этот день была назначена операция. Присутствие сестры-консультанта необходимо до, во время и после процедуры аборта.
Джордан подошел к скамье присяжных.
— Операция состоялась?
— Нет, Эмили вдруг расстроилась и отказалась делать аборт.
Джордан положил локти на перегородку.
— Вас это не удивило?
— Нет. На самом деле такое случается не так уж редко. Девушки часто передумывают в самую последнюю минуту.
— Что вы сделали, когда она решила не убивать ребенка?
Стефани вздохнула.
— Я посоветовала ей рассказать все отцу ребенка.
— Как она отреагировала?
— Еще больше расстроилась, поэтому я сменила тему, — ответила Стефани.
— Когда вы в последний раз видели Эмили Голд, мисс Ньювелл?
— Семнадцатого ноября, в день ее смерти.
— С какой целью?
— У нас была предварительная договоренность на этот день.
— В тот день Эмили Голд была расстроена?
— Протестую! — воскликнула Барри. — Это всего лишь догадки.
— Протест отклонен, — отрезал Пакетт.
— Вам Эмили Голд показалась расстроенной? — перефразировал Джордан.
— Очень, — ответила Стефани.
— Она сказала, в чем причина?
— Эмили призналась, что ей кажется, будто выхода нет. Она не знала, что делать с ребенком.
— Что вы ей посоветовали?
— Я в очередной раз посоветовала сообщить отцу ребенка. Возможно, он мог бы ей помочь больше, чем Эмили думала.
— Сколько времени ушло на ваши разговоры о том, стоит или нет сообщать отцу ребенка? — поинтересовался Джордан.
— Почти весь сеанс… где-то час.
— На ваш взгляд, когда она покидала ваш кабинет, она собиралась рассказать правду отцу ребенка?
— Нет. Никакие мои доводы не смогли убедить ее передумать.
— За все пять недель вашего знакомства Эмили хотя бы раз колебалась, рассказывать или нет правду отцу ребенка?
— Нет.
— У вас есть причины верить, что она могла передумать после вашей последней встречи?
— Никаких.
Джордан занял свое место.
— Свидетель ваш, — бросил он Барри.
Прокурор подошла к свидетельской трибуне.
— Мисс Ньювелл, вы встречались с Эмили семнадцатого ноября?
— Да.
— В котором часу?
— Ей было назначено на четыре. С четырех до пяти.
— Вам известно, что смерть Эмили Голд наступила где-то между одиннадцатью и полуночью?
— Да.
— Между пятью и одиннадцатью, давайте посчитаем… — Барри постучала по подбородку. — Шесть часов. Вы все это время находились рядом с Эмили?
— Нет.
— Вы знакомы с Крисом?
— Нет.
— Вы присутствовали при их беседах все эти шесть часов перед смертью?
— Нет.
— Следовательно, мисс Ньювелл, — подвела итог Барри, — существует вероятность, что Эмили таки решилась рассказать Крису о ребенке?
— Ну… наверно.
— Благодарю, — ответила прокурор.
Майкл Голд приблизился к трибуне для дачи свидетельских показаний с энтузиазмом человека, идущего на плаху. Он не сводил глаз с судьи, намеренно избегая смотреть как налево — на Мэлани, так и направо — на Джеймса Харта. Заняв место свидетеля и положив руку на Библию, он взглянул на Криса. И подумал: «Я делаю это для тебя».
В глубине души он не мог себе представить, что Крис убил его дочь. Если бы обвинение предъявило ему в качестве улики дымящийся пистолет с отпечатками пальцев Криса, даже тогда Майкл с трудом бы поверил. Но в голове у него все же зародилось зернышко сомнения, которое могло вырасти до невероятных размеров, и крутился вопрос: «А откуда ты знаешь?» Он не знал. Никто не знал, кроме самих Эмили и Криса, и существовала вероятность того, что Крис совершил необдуманный поступок. Именно поэтому он не мог сказать Джордану Макфи то, что хотел адвокат.
