Услышав отвратительный хруст, Джордан взглянул на Барри.
Хотя в зале суда стороны ведут себя подчеркнуто официально, даже самые беспощадные прокуроры и адвокаты за его пределами ослабляют хватку. Джордан, сам бывший прокурор, поддерживал хорошие отношения с большей частью государственных обвинителей, но Барри Делани — совершенно другое дело. Он раньше никогда с ней не работал, она пришла в прокуратуру, когда он уже уволился, и сейчас рвалась в бой — казалось, она воспринимает как личное оскорбление то, что Джордан переметнулся на ту сторону баррикад. Черт, она, похоже, все принимает слишком близко к сердцу!
Она сидела, как юная школьница, сложив руки, черная юбка подоткнута под ноги, на лице застывшая улыбка, которая осталась даже тогда, когда Лесли Пакетт сплюнул скорлупу в ладонь.
Судья пошарил в бумагах на столе. Джордан кашлянул, чтобы привлечь внимание прокурора.
— Полиция проделала отличную работу, Делани, — прошептал он. — Никакого давления на моего подзащитного.
— Давления! — прошипела она в ответ. — Когда он находился в больнице, его даже не подозревали в убийстве. Тот протокол допроса изъяли из дела, и вам это отлично известно.
— Если его изъяли, откуда вы знаете, на что я намекаю?
— Макфи, — приструнил судья, — и Делани. Вы закончили?
Оба повернулись к столу.
— Да, Ваша честь, — хором ответили они.
— Отлично, — с кислой миной сказал судья. — Все ли улики представлены в деле?
— Ваша честь, — вскочила Барри, — нашему специалисту, который изучает характер брызг крови, нужно еще немного времени, плюс ко всему мы ждем из лаборатории результаты анализа ДНК. — Она взглянула в свой органайзер. — Мы будем готовы к первому мая.
— Будете что-то передавать суду?
— Да, Ваша честь. Несколько ходатайств до начала слушания по делу касательно так называемых показаний специалистов и других спорных улик.
Судья достал из банки еще один орех и, перекатывая его во рту, повернулся к Джордану.
— А вы?
— Ходатайство об изъятии из дела протокола допроса моего подзащитного в больнице, который явно проводился с нарушением прав Миранды
[10]
.
— Чепуха! — воскликнула Барри. — Он мог в любое время уйти.
Джордан обнажил зубы в подобие улыбки.
— Явно незаконно, — настаивал он. — Мой подзащитный вряд ли мог ходить, когда ему только что наложили семьдесят швов на голове. Он находился под действием различных болеутоляющих. И ваши детективы отлично это знали.
— Будете продолжать в том же духе, — заявил судья, — и мне даже не придется читать ходатайства.
Джордан снова повернулся к Пакетту.
— В течение недели я пришлю вам…
— На что я с удовольствием отвечу, — добавила Барри.
— Пустая трата времени, Барри, — пробормотал Джордан. — Вашего времени, не говоря уже о времени моего подзащитного.
— Вы…
— Стороны!
Джордан откашлялся.
— Приношу свои извинения, Ваша честь. Мисс Делани вывела меня из себя.
— Я так понимаю, — сказал Пакетт, — что вы оба к концу недели предоставите мне ходатайства?
— Без проблем, — заявил Джордан.
— Да, — кивнула Барри.
— Хорошо. В таком случае, — подытожил Пакетт, делая над календарем пассы, как будто предсказывая дату, — назначим слушание на седьмое мая.
Джордан собирал портфель, наблюдая, как Барри Делани складывает бумаги, и вспоминал свою бытность прокурором: невероятное количество документов и нехватку времени, чтобы отправить правосудие по каждому делу. И ради Криса Харта он надеялся, что времена не изменились.
По давней привычке он придержал двери для мисс Делани, хотя и считал, что обвинитель больше похожа на питбуля, чем на представительницу слабого пола. Они шли по коридору суда, оба злые и молчаливые, обоим грезилась собственная победа. Внезапно Барри повернулась и преградила Джордану дорогу.
— Если признáете вину, — прямо заявила она, — мы переквалифицируем дело на непредумышленное убийство.
Джордан скрестил руки на груди.
— От тридцати до пожизненного, — добавила Барри.
Джордан никак не отреагировал, и она медленно покачала головой.
— Послушайте, Джордан, — стояла Барри на своем, — он сядет, так или иначе. И мы оба знаем, что у меня все козыри на руках. Вы же видели неопровержимые улики: отпечатки пальцев, пулю, траекторию прохождения пули через голову — и мы прекрасно понимаем, что сама она так выстрелить себе в голову не могла. Любому присяжному уже этого будет достаточно, он даже не заметит ваши потуги отвлечь внимание. Если согласитесь на тридцать лет, то, по крайней мере, когда Харт выйдет, ему не будет и пятидесяти.
Джордан секунду подождал и разомкнул руки.
— Вы закончили?
— Да.
— Отлично.
И он пошел дальше по коридору.
Барри побежала за ним.
— И каков ответ?
Джордан остановился.
— Ответ? Я расскажу своему подзащитному об этом смехотворном вздоре, который вы только что назвали предложением, по единственной причине: я обязан это сделать. — Он пристально взглянул на Барри, на его лице играло подобие улыбки. — Я работаю намного дольше вас, — продолжал он. — Откровенно говоря, я раньше был в вашей шкуре. Я привык играть в игру, которую вы предлагаете сейчас. Чем ясно даете мне понять, что не настолько уверены в обвинительном приговоре, как хотите показать. — Он кивнул головой. — Тем не менее я поговорю со своим подзащитным, — пообещал он. — Увидимся в суде.
Когда Джордан закончил рассказывать, Крис забарабанил по столу.
— Тридцать лет… — упавшим голосом произнес он, несмотря на то что изо всех сил пытался сохранять хладнокровие. Он посмотрел на адвоката. — Сколько вам лет?
— Тридцать восемь, — ответил Джордан, отлично понимая, к чему приведет этот разговор.
— Это… целая жизнь, — сказал Крис. — Вдвое больше, чем мне сейчас.
— Но все же, — возразил Джордан, — практически вдвое меньше пожизненного. И возможность освободиться досрочно.
Крис встал и подошел к окну.
— Как мне поступить? — негромко спросил он.
— Я не могу тебе сказать, — ответил Джордан. — Я уже говорил: ты для себя должен решить три вопроса. И один из них: предстанешь ты перед судом или нет.
Крис медленно повернулся.
