Анна изумленно взглянула на него, а затем повернулась к беззвучно всхлипывающей Кэтрин.
– Господь Всемогущий, Пресвятая Богоматерь! – выдохнула она. – Кэт! Моя маленькая Кэт! Ты одна осталась у меня…
Анна пала на колени и протянула к дочери руки. Она сжала ее в объятиях, покрыла поцелуями, плача и смеясь в одно и то же время. Она говорила какие-то слова утешения своей малютке, почему-то просила у нее прощения. Кэтрин, сначала успокоившись в объятиях матери, начала вновь горько плакать.
Ричард вышел. Ожидавшие у дверей встретили его молчанием.
– Думаю, теперь вы можете заняться телом барона. И уведите госпожу. Больше ей уже ничего не угрожает.
Кто-то с благодарностью припал к его руке. Герцог вышел на воздух. День выдался серый и бесцветный. Во дворе по-прежнему сновали люди, очумевшие от горя. К Ричарду приблизился Рэтклиф и доложил, что часть их людей все еще преследует шотландцев. Герцог кивнул и огляделся. На башне замка приспустили знамя в знак того, что его хозяина больше нет в живых.
Рэтклиф заметил:
– У вас утомленный вид, милорд.
Глостер отмахнулся. Далеко не все еще сделано. Они отбили Нейуорт, но сейчас все здесь в таком состоянии, что необходимо, чтобы кто-то взял на себя все заботы. Подозвав нескольких человек, герцог стал отдавать им распоряжения. По его приказу тела убитых сложили в прихожей замка, чтобы приготовить к погребению. Ранеными занимались женщины и отец Мартин, который, завидев герцога, улыбнулся ему.
– У Агнес родился сын. Крепкий, здоровый мальчишка. Добрый знак. Замок еще вернется к жизни.
Ричард посмотрел на него со злостью, но ничего не стал говорить. Подозвал одну из женщин и велел приготовить еду на всех.
Это был нелегкий день для Ричарда Глостера. Поминутно к нему шли за советом и распоряжениями. Глостер приказал очистить территорию первого двора от руин и останков врагов, послал людей пригнать в замок скот, который удалось отбить у шотландцев, а несколько человек по его приказу отправились в ближайший монастырь, чтобы привезти оттуда монахов для поминовения души барона Филипа Майсгрейва.
От своего имени герцог пообещал настоятелю сделать богатые пожертвования. Повинуясь его негромким распоряжениям, зашевелилась впавшая в горестное оцепенение дворня, плотники принялись сколачивать гробы, женщины отправились на кухню и, хотя стены там были черны от копоти, развели огонь и занялись привычным делом. Кладовые замка полностью уцелели, и все должно было быть готово к поминальному пиршеству.
Вскоре над долиной скорбно зазвонил замковый колокол, извещая округу, что Гнездо Орла посетила смерть. К полудню в замок прибыл настоятель монастыря с несколькими монахами. Ричард обсудил с ними детали похорон. Как ему сообщил отец Мартин, Майсгрейвов испокон веков хоронили в склепе церкви святого Катберта, но, поскольку церковь была разрушена, было решено, что погребение состоится у стен церкви, а со временем, когда храм в долине будет восстановлен, над погребением возведут новый склеп.
Настоятель был удивлен, что брат короля так печется о семье Майсгрейвов, но когда узнал, кем на самом деле является хозяйка Нейуорта, то был буквально ошеломлен. Челядь во дворе тоже только и толковала об этом. Вот, оказывается, кого привез несколько лет назад в Нейуорт их господин! Тяжкий, видать, грех взяли на душу Филип Майсгрейв и Анна Невиль, обманув всех, тяжела была и Божья кара. Сколько людей погибло в эту осаду, и сама хозяйка в одну ночь лишилась мужа и сына!
Ближе к вечеру в Нейуорт прибыли соседи Майсгрейва, и Ричард смог сложить с себя часть бремени прискорбных хлопот. Впрочем, основное уже было сделано, и герцог, как и подобает родственнику овдовевшей хозяйки замка, проследил, чтобы заупокойная служба была как можно более пышной, ибо Филип Майсгрейв и его сын умерли без исповеди и последнего напутствия.
Это же касалось и множества защитников крепости, и тех, кто погиб, сражаясь утром в долине. У церкви Святого Катберта было вырыто девяносто три могилы. Словно маленький городок готовился лечь в землю, и люди говорили, что никогда еще стольких воинов сразу не принимала нейуортская земля.
Вечером Ричард решил дать себе передышку. Он обнаружил между крепостной стеной и донжоном тихий уголок, где росли две сосны и облетали лепестки доцветающего шиповника. Здесь стояла скамья, и он мог спокойно обдумать, что предпринять дальше, кого отправить ко двору брата с известием, что младшая дочь Уорвика жива, и как сделать так, чтобы вызвать как можно меньше сплетен и пересудов.
Брак Анны Невиль с человеком, не равным ей по происхождению, вряд ли расположит к ней сердца придворной знати, а следовательно, решайся сейчас вопрос о наследстве Уорвика, Кларенс сможет добиться того, что чаша весов склонится на сторону его и детей Изабеллы. Да, весьма желательно, чтобы о браке Анны говорили как можно меньше. Он сделал все, чтобы в Ридсдейле узнали, кто такая на самом деле леди Майсгрейв ради того, чтобы она в одночасье стала здесь чужой. Но это отнюдь не означает, что о ее браке следует оповестить двор. И, следовательно, лучше держать все в тайне, пока не вспомнят, что Анна – вдова принца Уэльского Эдуарда Ланкастера, а вовсе не какого-то разбойника из Пограничья.
Размышления Ричарда были прерваны неожиданно возникшим перед ним Джоном Дайтоном.
– Ты с ума сошел! – Герцог отпрянул. – Я дважды делал тебе знаки, чтобы ты держался в стороне. Глупец, ты хочешь, чтобы все открылось?!
Ричард говорил торопливым шепотом, дрожа от едва сдерживаемого гнева.
– Милорд, я хотел бы сказать…
– Вон! Не ровен час, нас увидят вместе, а там, где есть место подозрению, там могут возникнуть и догадки. Убирайся! Если тебя интересует награда, то за мной дело не станет. Уходи, а еще лучше – уезжай, пока ты своими нелепыми выходками не погубил все дело. Отправляйся в Ньюкасл к Тиреллу. Скажешь, что я велел взять тебя в его свиту. Там и оставайся…
– К Тиреллу? – Дайтон произнес это громко и удивленно. – Мой господин, вы, что же, хотите, чтобы я стал слугой этого парня?
– Дюжина дьяволов! – У Ричарда от ярости даже пена выступила на губах. – Не желаешь же ты, чтобы я тебя, бывшего ратника барона Майсгрейва, вновь возвел в ранг своего камердинера только из-за того, что ты принес весть о гибели его сына? Уезжай, Джон, и предоставь остальное мне.
Дайтон мгновение смотрел на Ричарда Глостера, а затем понуро, точно побитая собака, поплелся прочь.
Когда он скрылся, Ричард облегченно перевел дух. Тем более что на стене послышались прихрамывающие шаги, и вскоре в сад спустился оруженосец барона Майсгрейва Оливер.
– Простите, милорд, что обеспокоил вас, но не позволите ли вы обратиться к вам с вопросом?
Ричард заметил, что однорукий воин бросил быстрый подозрительный взгляд в сторону удалявшегося Дайтона, и насмешливо проговорил:
– Готов держать пари, что передо мною еще один воин, который ищет нового господина после гибели прежнего хозяина.
