И, хлестнув утомленного коня, она галопом понеслась прочь. Анна слышала за спиною топот копыт, но все погоняла и погоняла Миража, не зная, куда скачет. Ей вдруг захотелось и в самом деле сбежать, неважно куда. Пусть потом ее тюремщик отчитывается перед своим хозяином.
Она выехала к берегу Темзы, стала круто сворачивать, но Джеймс Тирелл отрезал ей путь по крутому склону и загородил конем дорогу. Обе лошади испуганно заржали, взвиваясь на дыбы. В следующий миг Тирелл оказался рядом и, легко обхватив ее за талию, усадил в седло перед собой. Мираж с громким ржанием понесся вдоль берега.
– Сэмкин, лошадь королевы понесла, – спокойно обратился Тирелл к одному из подоспевших всадников, сдерживая своего коня, переводя его на шаг, а потом и останавливая. – Скачи, догони Миража и приведи его.
Анна все еще была слишком потрясена, у нее трещали кости, и ей не верилось, что она только что проделала такой опасный кульбит. Однако она твердо уперлась в грудь Тирелла и выпрямилась.
– Как вы посмели? Или ваш господин велел вам убить меня?
– Нет, ваше величество. Я просто посчитал, что вы можете совершить неразумный поступок. И незачем было так гнать коня. Я ведь остаюсь смотрителем королевских конюшен и знаю, что Мираж не так молод, чтобы вынести подобную скачку. Не ему теперь тягаться с моим андалузцем.
Опять тот же холодный, бесстрастный тон. Они медленно ехали по дороге, трое всадников следовали немного позади, обсуждая происшествие. Стражник, поскакавший за Миражем, все еще не вернулся.
Анна вдруг ощутила, как крепко, но в то же время бережно держит ее этот пособник дьявола. Она попыталась вырваться, но он только крепче прижал ее к себе.
– Вы с ума сошли! Немедленно отпустите меня!
– Ваше величество, я не знаю, как скоро Сэмкин изловит вашего перепуганного коня. Однако несовместимо с королевским достоинством возвращаться в Виндзорский замок пешком.
– С моим достоинством еще более несовместимо возвращаться на одной лошади с убийцей и палачом!
Кажется, ей все же удалось задеть его за живое. Бесстрастная маска вдруг исчезла с его лица, и ее поразила боль, плещущаяся в его глазах. Она заметила ее, несмотря на всю свою ярость.
Тирелл ослабил объятия, и она легко соскочила на землю; тогда он велел одному из стражников пересесть на другого коня, уступив свою лошадь ее величеству. Больше они не обмолвились ни единым словом.
Когда вечером Анна возвращалась из часовни, к ней неожиданно подошла ее фрейлина Джудит Ховард и, едва не плача, попросила уделить ей немного внимания. Анна согласилась. Ричард действительно приставил к ней в услужение трех молоденьких и весьма неразборчивых шлюшек, но эта, по крайней мере, состояла в каком-то родстве с герцогом Норфолком, к тому же была добродушна и порой умела рассмешить Анну. Однако в этот раз, едва они оказались наедине, фрейлина разрыдалась и кинулась в ноги королеве.
– Ваше величество, возлюбленная повелительница, ради всего святого, помогите мне!
Она так захлебывалась слезами, что Анна не сразу поняла, в чем дело. Оказалось, что девушка беременна и боится гнева герцога Норфолкского. Она умоляла Анну помочь ей вступить в брак с обольстителем. Словцо «обольститель» несколько двусмысленно звучало в ее устах, ибо о манерах и достоинстве этой девицы у Анны давно сложилось определенное мнение, особенно после того, как она пару раз заставала ее в покоях Вудстока с самыми разными кавалерами. Видимо, у королевы на лице было написано ее отношение к этому делу, так как Джудит Ховард зарыдала еще пуще и стала умолять Анну не бросать ее в беде хотя бы ради памяти родителей Джудит, ради того, что они когда-то оказали Анне Невиль услугу.
Анну стала раздражать ее настойчивость. Джудит вела себя так, что ей следовало бы быть благодарной, если бы королева скрыла ее на время родов в каком-нибудь монастыре, не говоря уже о том, чтобы заниматься сватовством. Однако последние ее слова заинтересовали Анну.
– О чем это вы толкуете, милочка? О какой-такой услуге ваших родителей идет речь?
У Джудит тотчас высохли слезы.
– О, Святая Екатерина! Ваше величество, неужели вы не знаете, кто я? Я Джудит Ховард, но это родовое имя моего дяди, герцога. Имя же моего отца – Селден, Саймон Селден. В нашем замке Эрингтон частенько рассказывали, как мой батюшка – да будет благосклонен к нему Господь – помог вам, когда вы бежали к графу Уорвику во Францию.
Анна взяла девушку за подбородок и повернула ее лицо к свету. Так вот кого порой напоминала ей Джудит! Пухленькая девчушка с ярко-малиновыми губами и льняными кудряшками. У нее даже такая же родинка на щеке, как и у леди Джудит Селден. Однако этой Джудит явно не хватало того сдержанного достоинства, которое так отличало ее родителей. Они жили в старом, разваливающемся замке, однако в них за версту видна была благородная кровь. И вот – их дочь не более чем потаскушка. Веселая, глуповатая и развратная девочка, оказавшаяся в беде.
– Так ты дочь Селденов? – словно все еще не веря, произнесла Анна, а потом вдруг улыбнулась: – А ведь я помню тебя. Ты была совсем крошкой. Отец тискал тебя, а ты визжала и просилась к матери.
Джудит беспечно пожала плечами.
– Я совсем не помню его. Его казнили, когда я была совсем еще несмышленой. Под Барнетом, – и она заученно перекрестилась.
– Да-да, я помню, упокой Господи его душу, – тоже перекрестилась королева. – Он был прекрасный рыцарь и верный вассал Ланкастеров. И конечно же, я помогу его дочери. Сколько тебе лет, Джудит?
– Пятнадцать, – с важностью проговорила девушка.
Анна была такой же, когда, позабыв обо всем на свете, шальная от любви, бросилась в объятия Филипа Майсгрейва. Стоит ли ей осуждать эту девушку, которая не имеет ни отца, ни мудрого советчика, и даже по настоянию вельможного герцога не смеет называться именем своего отца. Ховарды никогда не признавали законным брак одной из них с Саймоном Селденом.
Анна расспросила Джудит о ее матери и сестрах. Фрейлина поведала о них беспечно и простодушно как ребенок. Но Анна помрачнела. С гибелью сэра Саймона иссякло счастье в старом Эрингтон-Холле. Его жена долго болела, скончался ее единственный сын, а вслед за ним и девочки-близнецы. Эмиссары Эдуарда IV конфисковали у Селденов большую часть земель. Потом Маргарет вышла замуж. «Она всегда была самой хитрой, – со злостью заявила Джудит, явно недолюбливавшая старшую сестру, – и вроде бы не за лорда, а за простого йомена, но у него были и земли, и овцы, так что за имя Селденов он заплатил солидный куш. Сейчас у них уже трое детей, и хоть новый хозяин Эрингтона и не пропускает ни одной юбки в округе, но Маргарет Селден он побаивается и уважает. Остальные сестры – кто как. Марион умерла во время последней чумы, Эдит замужем за человеком из свиты лорда Стенли. Но, говорят, сам лорд одно время не спускал глаз с ее сестры, которая всегда была милашка, пока не располнела. Сейчас она живет где-то в Лестершире. Печальнее всего судьба сестры Анабеллы. Она вот так же забеременела, но на ней никто не захотел жениться, поскольку она бесприданница, а милорд Джон Ховард, узнав о случившемся, просто прогнал ее, сказав, что она, как и ее мать, потаскуха. Сейчас она живет в монастыре, приняла постриг, как только умер ее ребенок. Ах, миледи, не дайте Джону Говарду повода снова сказать, что все дочери Селденов непорядочные особы. Это окончательно разобьет сердце бедной старой матушки…»
