Она рывком села.
– Не кажется ли вам, Ричард, что вы несколько злоупотребили вином во время банкета? Иначе вам и в голову бы не пришло, что я могу принять вас.
Ричард, продолжая улыбаться, поставил канделябр на столик у кровати. Отступил в тень и, окинув взглядом гранитные стены старой башни, глубоко вздохнул.
– Я называю Ноттингем замком печали. Никогда в жизни мне не доводилось познать такую боль и отчаяние, какие я изведал здесь, когда гонец привез с севера известие о кончине нашего мальчика. А ведь перед этим лекари говорили, что он был почти здоров. Я всей душой верил, что он поправится окончательно. В детстве я тоже был слабым ребенком, но это не помешало мне справиться с недугами и даже стать королем. Перед моим сыном лежала более легкая дорога, однако Господь возлюбил его более нас с вами, Анна.
Королева сидела на постели, натянув одеяло до подбородка, и с мрачным лицом наблюдала, как ее супруг, прихрамывая, меряет шагами опочивальню. На миг он остановился у окна, за которым порывами шумел ветер. Полоснула молния, осветив неровные плечи короля, его длинные гладкие волосы. Анна сжала зубы. Как ненавидела она этот мучительно знакомый силуэт венценосного калеки!
Ричард осторожно закрыл окно.
– Будет гроза, – сказал он, поворачиваясь к королеве. – Во время грозы у нас бывали самые лучшие ночи, не правда ли, дорогая?
– Если вы надеетесь, что стихия заставит меня открыть вам объятия, то глубоко заблуждаетесь. Уходите, Ричард. Уходите, если не хотите, чтобы я подняла на ноги весь замок.
Теперь Ричард глядел на нее с печальной нежностью.
– Зачем вы так жестоки со мной? Разве общее горе не должно было бы объединить нас? Разве не в объятиях друг друга надлежит искать утешения?
– Но я ведь подобна яду, милорд?
– Я сказал это, не подумав, в приступе ярости. Я поистине люблю вас.
Он увидел, как Анна брезгливо поморщилась. Она уже давно не верила ни его притворству, ни его красноречию, но Ричард тем не менее не хотел отступать. Ему необходим был новый наследник, а для этого требовалось восстановить мир меж ними.
– Да, я люблю вас, Анна Невиль. Ради вас я запятнал себя преступлением… Всему этому виной опять же любовь. Подумайте, Анна, какую еще женщину так добивался мужчина?
– Ту, что принесла ему гигантское состояние и славу, – в тон ему промолвила королева и снова поморщилась. – Оставьте это, Дик. Ухватки трубадура не более вам к лицу, чем пение псалмов язычнику. И прошу вас – уходите. Любовь не для вас. Вы просто не знаете, что это такое, да и не научены любить.
Словно не слыша ее слов, он, прихрамывая, прошел через опочивальню, присел на край ее ложа. И хотя оно было огромно и супругов разделяло достаточное пространство, Анна торопливо отодвинулась на противоположный край и подобрала под себя ноги. Помимо ненависти и омерзения, она стала испытывать страх. Этот человек был чудовищем, он был способен на все.
Но король внезапно оставил свои нежные уверения. Одну и ту же овцу два раза не острижешь, а Анна отменно научилась распознавать его игру. Ричард заговорил о заключенном сегодня договоре и стал посвящать молчаливую супругу во все его подробности, коснувшись вопроса о брачном союзе крошки Энн Суффолкской и принца Якова. Затем он перешел к вопросу о продолжении династии и сказал, что уже подумывает о том, кому передать корону. Шотландцам он заявил, что трон, возможно, перейдет к его племяннику Джону Ла Полю, и это привело их в восторг. Хотя разумнее было бы сделать наследником другого его племянника, Эдуарда Кларенса. По крайней мере, он сын второго из Йорков, а акт, по которому он потерял права на корону, всегда можно отменить. Ричард сделал вид, что не замечает насмешливого взгляда королевы, и продолжал. В сложившейся ситуации он хочет предложить парламенту узаконить его сына Джона. Такое уже бывало, и разве тот же самый злосчастный Генри Тюдор и вся его родня не были признаны законными потомками Джона Гонта, несмотря на то, что рождены вне брака?
Королева демонстративно зевнула.
– Одна маленькая деталь, милорд. Бофоры были узаконены после того, как Гонт женился на их матери. Но, насколько я знаю, Бланш Уэд уже скончалась, да и вряд ли бы она когда-нибудь стала достойной королевой.
– Так вам все известно? Впрочем, Джон похож на свою мать, и вы могли догадаться. Что же мне тогда остается? Ваша реакция, дорогая, ясно дает мне понять, что у меня есть лишь один выход. Мы должны постараться зачать законного наследника.
И он не спеша стал развязывать серебряную опояску. Анна в первый миг не могла вымолвить ни слова. Ричард улыбнулся.
– Черт возьми, дорогая, мне всегда нравились ваши распущенные волосы.
– Остановитесь, Ричард! – почти взвизгнула Анна, подскакивая на кровати. – Вы и пальцем до меня не дотронетесь. Иначе, клянусь всеми святыми, я буду так вопить, что сюда сбегутся люди.
Ричард невозмутимо сбросил халат. Теперь он стоял перед ней в одной ночной рубахе до пят.
– Зачем? Разве вы не моя жена и не должны подчиняться мне? Вспомните ваши брачные обязательства перед лицом самого Бога, когда нас обвенчали в Сент-Мартин ле Гран.
– Ваши чудовищные преступления освободили меня от всяких обязательств. Предупреждаю, Дик: один ваш шаг, и я пойду на все.
– Признаюсь, я ожидал чего-то подобного, – кивнул король.
– Это делает честь вашей сообразительности! А теперь – убирайтесь. Ибо всем, что есть в этом мире святого, я клянусь вам, что скорее умру, чем позволю вам овладеть мною. Я буду бороться до тех пор, пока сюда не сбегутся слуги. Посмотрим, хватит ли у вас хладнокровия исполнить свои супружеские обязанности в присутствии охранников, камеристок и лакеев.
Она вскочила на кровати, прикрываясь, как щитом, вышитым покрывалом. Глаза ее горели словно у дикой кошки. Ричард хладнокровно улыбнулся.
– Я сказал, что ожидал подобной реакции. Поэтому и отослал из башни всех слуг, дам и пажей, и даже охрану оставил лишь у нижнего входа. Так что ваши крики никого не призовут, разве что еще раз выставят вас на посмешище как строптивую особу. Однако надеюсь, до этого не дойдет. Если же вы все-таки будете упорствовать, я позову своих верных подручных, и они будут вас держать. Клянусь небом, я сделаю это ради блага короны и династии!
– Что ж, тогда можете сразу бежать за подмогой, мой храбрый Дик! Но вы забываете, что если даже башня и пуста, то в ней остаются окна, и, пока вы будете отсутствовать, я подниму такой крик, что, ручаюсь, среди английской знати, которую вы собрали здесь, найдутся люди, которых заинтересует, что могло так испугать их королеву. Я скорее выброшусь из окна, чем стану принадлежать вам! Посмотрим, что тогда скажут о короле Англии, в списке жертв которого окажется и его собственная жена. Я уж не говорю о шотландцах, которым будет что порассказать по возвращении ко двору Якова III.
Теперь Ричард не улыбался. Идя сюда, он ожидал сопротивления, но надеялся, что долгое одиночество и страх за дочь уже укротили Анну. Он специально дал ей ощутить в Ноттингеме, чего она была лишена, – поклонения, роскоши, блеска. Когда она была еще герцогиней Глостер, она любила все это, теперь же ее ничего не интересовало. Глядя на эту дикую кошку, он понял, что поторопился, явившись к ней именно сейчас, когда переговоры не окончены и замок полон аристократов, во многих из которых он не уверен. Но все же он не хотел отступать. Дать этой женщине хоть раз одержать над собой верх – этого он не мог себе позволить.
