Другой из «рысят», матерый воин Глоб, стал успокаивать парня: мол, Влас всегда отменное оружие имеет, но ведь не вызвался плыть со старшим, осторожничает, как всегда. Но все одно это были отменные воины – как из старого, еще ростовского отряда, где некогда воеводой был Стемид, так и из пришедших к нему варягов, почитавших своего Лодьира, даром, что он рус, а не из земли фьордов. Ну и из Смоленска было несколько, да еще из тех, что пристали к нему в Киеве. С миру по нитке, а кольчужка дружинная вон какая надежная получилась. Сейчас они сбились плотной группой под стеной, жались друг к дружке, так чтобы и сверху не приметили, и согреться было можно. И хотя вересень
[165]
в ромейских краях был непривычно теплым, но на ветру да в мокрых кожаных доспехах зубы все равно дробь выбивали. Железными у «рысят» были только шлемы, а доспехи – все больше набитые стегачи
[166]
да кожаные куртки дубленые, чтобы железом не бряцать, не выдать себя ненароком. Вот и сидели плечо к плечу, спина к спине, ждали. Некоторые даже умудрились подремать. А чего особо суетиться, если до рассвета еще далеко.
Но рассвет настал скорее, чем они думали. Посерело небо, и ветер как будто поутих. Правда, не настолько, чтобы на перетягиваемых волоком судах не раздулись полотнища парусов, создавая впечатление, что ладьи русов движутся под напором ветра. В предутренней дымке людей, толкающих корабли, было не разглядеть, а вот движение флота к заливу смотрелось даже величаво. Недаром находившиеся на стене ромеи всполошились, орать стали, в трубы дуть, стрелять сами не зная куда.
Молодой Орм засуетился:
– Чего ждем, Лодьир? Самое время!
Но Стема на него только цыкнул. Вслушивался в доносившиеся со стены голоса. Они были почти истеричные, но его больше устроило бы, если бы они стали удаляться в сторону Друнгарских ворот, откуда было ближе к предместью Сики, где уже появились в заливе русские суда. Вон уже первые струги плюхнулись носами в воду, качнулись оскаленные резные морды на высоких штевнях, а за ними все так же, под надутыми парусами движутся следующие и следующие. В предрассветном сумраке кажется, что их тьма
[167]
невозможная…
Ромеи в панике носились по стене. Кажись, целый отряд пробежал, бряцая железом. И на душе ватажка стало немного спокойнее. А тут как раз и рев рога долетел с противоположного берега.
– Пора! – приказал Стема.
У них уже все было готово. Сам Лодьир и несколько его стрелков вскинули луки, согнули их, натянув потуже тетиву. Не стрелу держали на прицеле, а тяжелые жесткие жезлы, к которым были привязаны длинные кожаные веревки. Щелкнули тетивы, и ввысь унеслись жезлы, упали на стену. Только у двоих не зацепились, а те, у кого выстрел вышел удачным, тут же принялись карабкаться по веревкам на стену. Лезли, упираясь ногами в каменную кладку, подтягиваясь на руках. А взобрались – и следующие стали подниматься. Первые же, поняв, что тут пока тихо, начали втаскивать подоспевших товарищей.
Стема быстро огляделся. Тааак… Пока ромеи сообразят, что к чему, пока заметят их в полумраке, они этот участок вполне могут оприходовать по своему усмотрению. Вон сколько тут всего. И камни для сбрасывания грудой лежат под парапетом, и котлы заготовлены, и лестницы… Лестницы – это главное. Стема повелел спустить несколько из них, сказал, кому охранять участок стены, а с остальными поспешил к каменным сходням, ведущим в город. Когда спускался, понял, что на стене началась схватка. Засев за кучами камней, притаившись за высокими котлами, его люди стали отстреливаться от бегущих к ним схолариев. Жарко там у них наверху, однако русов уже заметили и в городе. Стема, решив не возвращаться, продолжал спускаться по ступеням вдоль старой стены Константина, более низкой, чем городская стена, и уже изрядно разрушенной, по сути превратившейся в каменные соты. Стема забрался в одно из таких углублений и начал метать стрелы в суетящихся внизу ромеев. Женщин и детей не трогал – зачем? – а вот когда появлялся кто– нибудь в шлеме, разил единым выстрелом. Потом еще стрелял. Люди разбегались с криками. Испугались? Хорошо! Пусть поднимут бучу, пусть посеют панику, оповестив соотечественников, что русы уже в городе. А звуки рога из– за стены слышались все отчетливее, все надсаднее. Эх, подмогу бы сейчас!
Некоторые из «рысят» тоже спускались по ступеням, спешили за старшим на узенькую улочку под старой стеной Константина, другие удерживали захваченный участок стены. Стема, оглянувшись, увидел, как Глоб помогает взобраться на стену Орму. И вдруг Глоб осел. Стрела щетинилась опереньем едва ли не из его лица. Эх, Глоб! Стеме был дорог каждый из его отряда, а этот с ним уже давно. Стема крикнул спустившимся «рысятам», чтобы забаррикадировали подход к улочке, пока подмога не подоспеет, а сам вернулся наверх, помогать своим. Глянув на Золотой Рог, увидел, что с русских струг, плывущих по водам залива, стали пускать зажженные стрелы в сторону порта Неорий, где стояли боевые дромоны. Да, пожар был бы сейчас очень кстати…
И вновь стрелы, описав в небе дымную дугу, обрушились на порт, где метались люди. Кажется, один из дромонов все– таки загорелся. Зато на другом уже поднимались весла, корабль разворачивался. Если ромеи смогут направить на русский флот сифоны с огнем… Но при развороте корабль оказался под прицелом стрел, они так и летели смертоносным дождем. Весла еще поднимались, но с корабля многие спешили назад, под укрытие порта. А еще Стема заметил, как несколько русских струг, отделившись от общей массы кораблей, направлявшихся к Неорию и к воротам Святого Иоанна, стремительно движутся в сторону захваченной его «рысятами» стены. Первый – «Сокол» Скафти. Ай да побратим! Этот скоро будет тут. Да и Ингельд, которому Стема отдал под командование свою быстроходную «Хищницу», не отстает. Скорее, ради всех богов! Скорее!
Все, глазеть больше было некогда. Стема вложил оперенную стрелу в лук, натянул тетиву, далеко отведя локоть и откинув тело назад, и с силой отпустил. Меткая стрела сразила одного из бегущих к ним схолариев. Тот даже подлетел от силы удара, выронил меч, опрокинулся на бегущих следом. Стема опять стрелял, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Его люди тоже отстреливались от спешивших на этот участок стены ромеев и смогли задержать их наступление. Схоларии отошли. Но надолго ли? Где же подмога? Ибо теперь и в них стали стрелять, так что приходилось пригибаться, хорониться за камнями и выскакивать только для того, чтобы поразить ответным выстрелом. Вон еще один из «рысят» Стемы вскрикнул и покатился по ступеням вниз, рухнул второй. Стема стрельнул несколько раз, чтобы сдержать атаку схолариев. И тут же рядом кто– то спрыгнул с парапета на стену. Скафти! Успел– таки ростовский варяг!
– Как тут у вас?
– Весело! Давай присоединяйся.
– Потому и пришел.
Пока Скафти осматривался, вытаскивая из ножен меч, кого– то из его людей, взбиравшихся на стену, сразили насмерть. Выругавшись, варяг воскликнул:
