Олег намеренно требовал много, понимая, что ромеи будут торговаться и выплатят только половину от требуемого, однако начать стоило все же с великого числа. И он спокойно наблюдал, как меняется выражение их лиц, пока Рулав переводил его слова, как они начинают шуметь. Но голос Олега перекрыл возмущенные возгласы:
– А если не договоримся, мужи именитые, война между нами неминуема. Да и про то, что мои соколы у вас над Золотым Рогом в самом Царьграде обосновались, тоже не забывайте. Как и о том, что суда мои в Золотой Рог посуху ходят, когда вы артачиться начинаете.
Ипатий, переводивший слова Олега, пришел в замешательство.
– Силы небесные!.. Требуемая князем сумма в их гривнах… Да это, если перевести на наши деньги, будет больше полутора миллиона золотых солидов!
[171]
Ипатий, долгое время занимавшийся торговлей, быстро подсчитал, во что обойдутся казне требования Олега. Ромеи, огорошенные названной князем суммой, опять возмущенно зашумели, а Самона напомнил, что даже кровожадному Атилле ромеи столько не платили. Это немыслимые деньги!
– Будем торговаться, – констатировал Лев. – Этот варвар не глуп, он понимает, что требования его неслыханные. Столько золота… да еще греческий огонь! Совсем обнаглел рус!.. Хотя и то, что наше положение столь плачевно, тоже неслыханно, – закончил он уже тише.
Какое– то время император размышлял. Потом повернулся к Ипатию:
– Кажется, пришло время откупиться от этого варвара его родичем. Пусть приведут мальчишку.
Ипатий помедлил какой– то миг, но заставил себя собраться. Все же решение открыть, кем является Глеб, было принято им по собственной инициативе. И не его дело теперь вмешиваться. Но когда он привел мальчика в шатер, его рука дрогнула на худеньком плечике. Маленький такой… испуганный… Однако Ипатий вспомнил, как сравнил себя с Авраамом, готовым пожертвовать в угоду Богу сыном. К тому же не на заклание привел Глеба… Деду родному отдавал.
Олег никак не отреагировал на появление ребенка. Но понял, что ромеи от него чего– то ждут, переглядываются. Итак, кто этот отрок, почему его привели сюда, как чудо какое невиданное? Как поглядеть, обычный мальчишка, не крепыш, одет просто, в темное, но добротное сукно – не бедолага, сразу видно. И все же… Олег еле удержался, когда рядом отчего– то громко охнул Ингельд, даже подался вперед. Князь же остался невозмутим, продолжал разглядывать ребенка, который кого– то вдруг напомнил ему. Глаза синие, бровки темные, короткая подрезанная челка. Ямочка на подбородке… У Олега екнуло сердце. Никак на Игоря похож? Ну да мало ли…
Он спокойно поманил ребенка пальцем, тот насупился, прижался спиной к Ипатию.
– Его зовут Глеб.
И опять Ингельд завозился, задышал бурно, несколько раз повернулся к Олегу. Князь про себя выругался. Надо было этого буйного не брать с собой. Ибо Олег стал догадываться. Мальчонка маленький и хилый, но вполне по возрасту мог быть сыном Ольги и Игоря, пропавшего семь лет назад неизвестно где… Стоп, Ольга, помнится, рассказывала, что оставила его на Светораду… А Светорада здесь, в Царьграде. Неужели она все знала о княжиче, неужели что– то сболтнула ромеям? Ведь когда Олег виделся с княжной, она ничего не говорила про Глеба. Правда, тогда у них было слишком мало времени, и он, в основном, ставил ей условия, пояснял, что необходимо сделать.
– Ну и что же, что это Глеб? – невозмутимо спросил Олег. Голос спокойный, глаза холодные, поза расслабленная.
– Это сын князя Игоря и смоленской княжны Светорады.
Вот тут Олег невольно усмехнулся. Потом хмыкнул и рассмеялся. А вместе с ним заржал и княжич Ингельд, стали похохатывать остальные. Ромеи смотрели сумрачно и зло, испуганный Глеб отвернулся, приник лицом к Ипатию. И это вдруг тронуло сурового князя. Вспомнил, как Ольга почти год таилась от всех, молча горюя о сыне, просто таяла на глазах… Вспомнил, как Игорь вдруг не сдержался, расплакался, узнав о пропаже Глеба. Да, есть на Руси люди, которым этот ребенок очень дорог. Но при чем тут Светорада Смоленская?
Олег огладил светлые усы.
– Ври, ври, да не завирайся, грек. Светорада Смоленская никогда не была настолько близка с Игорем, Рюрика сыном, чтобы понести от него. Мужем ее был один из моих воевод, потом хазарский царевич, потом ты… как я понял. Пока ее кесарь у тебя не вытребовал. Однако она не мать этого ребенка. Перуном в том клянусь! И если бы ты спросил ее… Пусть она подтвердит, а иначе… Ошиблись вы, ромеи достославные.
Ипатий был ошарашен. Светорада не мать Глеба? Такое ему и в голову не приходило. Хотя… Он вдруг подумал, что Глеб совершенно не похож на Янтарную. Тем не менее Ипатий готов был поклясться, что мальчик чем– то поразил русов.
– Надо позвать Ксантию, о наивысочайший, – обратился Ипатий к базилевсу.
Лев помолчал немного, потом велел привести молодую женщину. Александр при этом нахмурился. Ему уже доложили, что его невеста была шпионкой русов, и он все еще пребывал в шоке от этого известия. Порой он злился, порой начинал говорить, что такое невозможно, защищал ее, а то вдруг требовал пытать Янтарную и разражался тирадами, что ее измена унизила его. Временами кесарь вспоминал, что его невеста беременна.
Когда Ипатий вышел из шатра и велел Варде привести Ксантию, тот изменился в лице.
– Нет! Я спрятал Янтарную, ее не найдут!
– Глупец, – рассердился Ипатий. – Пока ты тут… Понимаю, что ты не был в Палатии, не знаешь новостей. Ксантию выдал Иоанн Куркуас, и Прокл опять доставил ее под стражей в Вуколеон. А теперь базилевс хочет видеть ее. Иди за ней. Она там. – Ипатий указал в сторону Золотых ворот, где стояла свита базилевса, и добавил: – Я сам посоветовал привезти ее сюда.
Он смотрел, как медленно двинулся в сторону ворот Варда: плечи опущены, голова поникла. Конечно, Ипатий понимал его. Но понимал и то, что после сообщения Куркуаса, доложившего, что доместник схол привел к нему в дом Янтарную, которую отправили в Вуколеонскую тюрьму, его сын остался на своем посту только благодаря неразберихе, царившей в городе. Иначе бы его уже казнили за измену… Ибо идти против воли императора всегда считалось изменой. Нет, Ипатий ни за что не хотел потерять сына, ведь он был единственным, что у него еще осталось. И он был доволен, увидев, что Варда возвращается вместе со Светорадой.
Княжна была в простом сером платье, ее плечи и голову покрывала широкая светлая шаль. И шла она… Ипатий даже зажмурился – такой гнев вдруг охватил его. Янтарная смотрела только на шатер, где шли переговоры. Она просто рвалась туда, шагала быстро, шаль ее развевалась, глаза горели.
Когда они поравнялись с Ипатием, Варда вдруг удержал ее за руку.
– Нет. Отец… Она ведь ждет моего ребенка…
Светорада никак не отреагировала. Ее лицо заливал румянец, она глаз не могла отвести от белого златотканого шатра, под полог которого уводила ковровая дорожка и который находился так близко от лагеря русов. Понимала – сейчас решится ее судьба!
