– Что это? – спросил король.
Он старался не выдать, насколько его напугал этот крик, не думать о том смятении, что он вызвал, отчего по спине прошел озноб. Этот жуткий звук… Где-то в отдалении, но словно и совсем близко. Помимо воли Карл вспомнил обглоданный труп Джека Мэррота, и волосы зашевелились у него на затылке. В темноте парка таилось что-то жуткое. Эти ночные вопли, загадочный призрак монаха, зверски убитая в своей комнате леди Элизабет… А главное, таинственность, сопровождавшая все это, все, что сейчас для короля сплелось в одно понятие – страх. Он стоял, прислушиваясь к звукам ночи, вглядываясь в светотень лунных бликов.
– Что это, Ева?
В неровном освещении Карл увидел, как напряженно, в упор, она глядит на него.
– Что это было, Ева? – в третий раз спросил он.
– Я не знаю.
Она сказала это спокойно и этим выдала себя. Ее не ужасали тайны Сент-Прайори, а значит, она все-таки знала что-то. Карл понял, что сейчас она лжет. Ее некоторая взволнованность, то, как она отвернулась от него, словно боясь встретиться с ним взглядом… Во всем этом было что-то неестественное, боязливое. Но это был не тот страх, что испытывал Карл. Она опасалась не того, что таилось за этим воплем, а то, что он его услышал и теперь спрашивает ее.
– Я не знаю, – снова повторила она. Твердо и упрямо. Потом вскинула голову: – Мне страшно, Чарльз. Давайте уйдем.
Он вышел из беседки первым. Ему было не по себе: ему было страшно, ей – нет. Он слышал ее сердитое дыхание, когда она догнала его. Они вошли в замок, и Ева закрыла дверь.
– Так что это было, Ева? Только не говори, что этот звук издают ваши псы или что так кричит птица. Это кричал человек. Он кричал, надрывался и…
– Не знаю! – перебила его Ева.
Они умолкли. Карлу стало почти больно: он полюбил ее, решился соединить с ней свою судьбу, но ему необходимо было доверять ей. Он не желал никаких тайн между ними. Тогда он сказал:
– Я не верю тебе, Ева.
Она всхлипнула в темноте и приблизилась, не решаясь обнять его.
– Это… Люди говорят, что это призрак, но они боятся старого аббатства. Мы, живущие здесь, уже привыкли к этим звукам. Но… не можем дать им объяснения. Это… Это чья-то проклятая душа, вынужденная блуждать во мраке…
– И убивать людей, – прервал ее король. – Причем обитатели замка стремятся тихо и спешно похоронить их. Вот что, Ева, – сказал он после непродолжительного молчания, – я желаю все знать. И не какие-то сказки, а правду. Возможно, я и бываю суеверен, но это отнюдь не означает, что я дурак. Или ты мне все скажешь, или… Боже правый! Как я могу соединить свою судьбу с твоей, если не могу тебе доверять?
Он услышал, как она тихо застонала, различил ее в отчаянии заломленные руки. Ему стало жаль ее, но он повернулся и пошел прочь. Интуитивно он хотел, чтобы она догнала его, раскрылась перед ним, и тогда он смог бы ее утешить. Но Евы не было. Карл в конце концов остановился, почти готовый вернуться, когда его внимание отвлекло нечто другое.
Замок не спал, он был полон звуков – голоса, шаги, хлопанье дверей. Заставляя себя не думать о Еве, Карл пошел вперед и застал всех обитателей Сент-Прайори в холле. Взволнованные слуги, удрученный барон, Гаррисон, Энтони Робсарт. Даже Джулиан находился здесь. Он, как и все, смотрел на стоявшего у дверей незнакомца. Обычного крестьянина в темной пуританской одежде. Тот что-то говорил, теребя в руках шляпу.
– Что случилось? – спросил Карл у Джулиана.
Лорд лишь кивнул в сторону прибывшего. Тот виновато поглядывал на Гаррисона. Полковник был уже в дорожной одежде.
– Я благодарен тебе, Михей, – говорил Стивен, – но не надо было поднимать такой переполох. Достаточно было предупредить меня.
– Но, сэр, старая Мэг была связана с Сент-Прайори. Я думал, что следует сообщить здесь.
– А по сути, всполошить криками весь дом! – надевая перчатки, заметил Стивен и повернулся к Робсарту: – Не стоит тревожиться, сэр. Я сейчас же подниму своих людей, и, думаю, мы сможем все уладить.
– Я поеду с вами, сэр, – положил руку на плечо полковника барон. Он держался с ним приветливо, видимо, разговора о расторжении помолвки меж ними еще не было. – Я немедленно кликну своих слуг, и мы присоединимся к вам. В конце концов, этот человек прав. Мэг не чужой человек для нас, кем бы ее ни считали местные пуритане.
– Что случилось? – вновь спросил Карл, на этот раз обращаясь ко всем присутствующим.
Барон повернулся к нему:
– Думаю, вам не стоит беспокоиться, мистер Трентон. Просто местный индепедент Захария Прейзгод собрал толпу фанатиков и решил совершить самосуд над здешней ведьмой Мэг. Ведьмой… Гм. Громко сказано. Она просто не такая, как все эти поддавшиеся влиянию Прейзгода, пуритане.
– Давно следовало арестовать этого смутьяна Прейзгода, – вставил свое слово его брат, сердито глядя на Стивена.
Робсарт отдал приказание седлать лошадей.
В этот миг появилась Ева. Они обменялись взглядами с королем, и, когда Карл отвернулся, она подошла к отцу, чтобы узнать, чем вызван переполох.
– Бедная Мэг, – сказала она, но в голосе ее не было особого волнения. – Прейзгод давно натравливал на нее суеверных крестьян, рано или поздно они должны были на нее напасть. Ты едешь прямо сейчас, Стив? И вы, отец? Что ж, да поможет вам Бог! Мне, в принципе, нравилась Мэг, по крайней мере, я считала ее безобидной, даже полезной. Скверно получится, если ее растерзают. Рэйчел будет просто в отчаянии. Когда эти сумасшедшие вышли из Уайтбриджа, Михей? Не более часа назад? Что ж, вы можете еще и успеть ее спасти. Кстати, где сейчас сама Рэч?
Все переглянулись, оглядываясь, словно ожидая ее увидеть в полутемном холле.
– Может, она спит у себя в комнате? – предположила лорд Дэвид.
– Да нет же, она была здесь, – сказала кухарка Сабина. – Она пришла одной из первых и очень испугалась за Мэг. Я даже успокаивала ее. Но потом… – Она развела руками.
И тут долговязый Ральф заявил, что леди Рэйчел, пока он седлал лошадей, взяла лошадку Михея и ускакала.
Воцарилась тишина.
– И ты не предупредил меня! – наконец прямо взорвался барон. – Молчал, олух этакий!
Ральф заморгал и втянул голову в плечи, словно опасаясь, что Робсарт ударит его хлыстом.
Ева вдруг вскрикнула:
– Она что, с ума сошла?! Эти идиоты считают ее не многим лучше Мэг!
Она хотела еще что-то сказать, но так и замерла, словно задохнувшись. Глаза ее расширились от страха, и, пронзительно взвизгнув, она громко разрыдалась, почти упав на руки горничной Нэнси.
В следующий миг все мужчины кинулись к выходу – Стивен, Робсарт, его слуги. Даже преподобный Энтони заметался и поспешил следом за всеми. Ибо стало ясно, что, стремясь вступиться за кормилицу, Рэйчел может навлечь гнев фанатиков на себя.
