Но напали на них неожиданно. В хвост ударили, в обозы. А наскочили лихо, стрелами били. Гортанный визг хазарских воинов так и налетел, обморочил, отупил, сея панику. Едва успели развернуться, как конница Дира тоже оказалась в петле выносившегося из-за холмов хазарского войска. Теперь уже не до обозов было, сами схлестнулись. А хазары как налетели, так и отскочили, уводя конную дружину Дира. Те помчались следом, не видя, что наскакивающих на хвост становилось все больше и больше.
— Эх, побьют ведь нас, побьют! — заметался неожиданно Вячко, выхватил меч булатный, забыв о копье, кружа на месте и не зная, куда двинуться.
— А ты не горячись, — спокойно охладил его Торир. — Кто горячится — долго не живет.
Вячко сообразил, подчинился команде.
— «Черепаха»! Щит к щиту. Передние копья наперевес. Тесней строй.
Послушный Фалаф вдруг тоже запаниковал.
— Да как же мы? Как же без конницы? Затопчут ведь копченые.
Но встал в строй, прикрываясь щитом. Копье же, как и положено, в первом ряду, упер древком в землю, наступив пятой, рука направляла острие.
«Черепаха» была готова как раз к тому мигу, когда наскочили визжащие конники. Дружинники стояли, сбившись плотным прямоугольником, закрывшись щитами, ощетинившись, как ежи, острыми копьями. И толпа хазарских конников напоролась на них. Натолкнулась на строй щитов, на направленные острия и залпы дротиков и стрел, которые вылетали из глубины «черепахи».
Дикие степняки не больно пока утруждали себя раздумьем, что за построение перед ними. И вот уже первые кони стали падать в крови, дружинники разили упавших хазар мечами. Воздух наполнился криками, стонами, горячим запахом крови. Звякали тетивы, ржали лошади.
— А-а-ааа!.. — закричал кто-то в строю «черепахи» при виде наседающих конников.
Если запаникуют, испугаются… Если разомкнут строй…
— Тесней! — хрипло рычал Торир. — Тесней щиты! Не разрывать!..
О шлем со звоном стукнула стрела. Он дернул головой, на миг все поплыло перед глазами. Но и шлем, и голова выдержали. Торир пригнулся, так что из-за края окованного щита стали видны только глаза. А там, впереди, оскаленные лица, оскаленные морды лошадей.
— Держать строй!
В грохоте, в криках ярости и боли его команда мало что значила. Но сыграла роль выучка. И сознание того, что если пока и продержались, то только потому, что иначе конницу не остановить. А вокруг «черепахи» уже вырастал вал из поверженных тел лошадей и всадников. Вот если бы сейчас подоспела конница Дира, так ловко уведенная хазарами…
Надо было переместиться, а то копья уже опускались под грузом навалившихся тел, открывались бреши в строю. Рядом с Ториром рухнул дружинник, его место тут же занял новый, из второго ряда. Краем глаза Торир увидел Кудряша. У того был рог на плече.
— Сигнал подавай! — рявкнул Торир.
Кудряш не должен был выбиваться вперед, он сигнальный. Ну да выхода не было. И парень умудрился подать знак — и как сумел? — в одной руке копье, другая со щитом. Но рог взревел. И весь строй «черепахи» дружно, скоро, не разрывая линии щитов, бросился вперед. Двигались прямо по бездыханным или еще бьющимся телам людей и животных. Теперь главное — не споткнуться, не упасть, иначе свои же затопчут.
Хазары не ожидали подобного маневра. Сами ринулись в стороны, расчищая путь.
— Давай, Кудряш! — гаркнул Торир.
Рог взвыл — и «черепаха» замерла, застыла на новом месте, направив копья, сдвинув щиты, готовые принять новый удар. Однако хазары уже не нападали столь бездумно. Словно повинуясь чьей-то команде, понеслись по кругу, стремительные, в черных шлемах, на быстрых длинногривых лошадях. Визжали дико и все время натягивали тетивы, пускали стрелы. Поначалу вроде бы и не сильно вредили — стрелы отскакивали от щитов, шлемов, зарывались в пыль у ног. Но вот то один из отряда Торира вскрикнул, то другой повалился со стоном.
Торир заметил тучного хазарина в пестром плаще поверх доспехов. Его шлем обвивала пышная черная лиса. Этот воин не больно рвался в бой, что-то кричал.
— Мстиша! — гаркнул Торир. — Ну-ка сними того, с лисой.
А сам уже приказывал Кудряшу. Знал, что Мстиша — отличный стрелок и хазарину не миновать его стрелы, а остальные визжащие хазары, потеряв в разгар сечи предводителя, не сразу и разберутся, что к чему.
Хорошее название — Гуляй Поле. И люди в нем слаженно и быстро вновь переместились. Теперь к небольшому пологому холму, но с обрывистым склоном. Коннику без выгоды на него взбираться, а вот фаланга могла обезопасить себя с одной стороны. Зато хазары решили, что так они загонят в тупик опасных врагов, и стали нападать с удвоенной силой. Но, потеряв предводителя, атаковали глупо, наскоками. Лезли и лезли на копья, валились под градом стрел из «черепахи», висли на копьях, путаясь в своих же взбешенных, потерявших всадников лошадях.
Когда вокруг Гуляй Поля вновь нагромоздились тела, хазары, похоже, что-то поняли. Отступили.
— Неужели все? — почти всхлипнул кто-то рядом с Ториром.
Но Торир чувствовал: тут что-то не так. Сплюнул, переводя дыхание. Пыль скрипела на зубах, застилала глаза. Сзади стонал какой-то раненый, зажатый телами — строем дружинников. Они стояли, сомкнувшись, еще не догадываясь, что удумали хазары. И недоумевали: где же конница Дира?
Торир вдруг усмехнулся. До сего момента он считал хазар равными соперниками, а тут понял: просто варвары, незнакомые с боем фалангой. Ишь, что надумали. Гонят на ощетинившийся, замерший строй своих быков. Правда, много гонят. Рассчитывают так либо затоптать, либо сбросить с крутого обрыва.
Но его дружинники были напуганы. А тут еще Торир велел замереть. Быки же все ближе, ближе…
— Сигнал, Кудряш! Двойной!
Двойной сигнал в его обучении был делом самым сложным: сорваться с места и, не размыкая строя, в бег. Но ведь обучил же. И хазары только выли и визжали, наблюдая, как толпа зажатых щитами врагов стремительно и резко, как единое целое, передвинулась прочь. А в это время, разогнавшееся стадо быков тупо мчалось к обрыву, ревело, срываясь вниз.
В ярости хазары усилили натиск. Торир приказывал держаться, собрав в кулак, строй, но хазары наседали люто, а его люди были вконец утомлены. И самое страшное — первый ряд Гуляй Поля уже не мог сдерживать на копьях тела, второй ряд выступил вперед, но люди гибли — и гибло их немало. Может, самое время перестроить фалангу, как учил, в цепь и отступать? Но куда? К отдаленной роще? Однако от конников не больно-то и убежишь. И где же — проклятье! — затерялся Дир с конницей?
Но появился не Дир, а Олаф. Откуда? Ясное дело, тоже из сечи. И людей у него поменьше, да и вид у них… Но скакали, орали, метали стрелы. Схлестывались с врагами.
— А ну, сигнал! Поддадим нашим!
У воинов из Гуляй Поля при виде своих откуда только силы взялись! Рывком пошли, скалывали копьями хазар прямо с седел. Одна лошадь упала, по ней прошлись, не замечая бьющих копыт. Кто-то, правда, рухнул, но и это не остановило. Встали прямо среди вражеской разметавшейся конницы. Но те уже не наседали, а обтекали страшный ощетинившийся прямоугольник, неслись прочь. Вслед летели стрелы. Всадники Олафа догоняли. А потом все взорвались криком: «Дир! Дир!»
