— Педро, умоляю вас, не продолжайте, — попросила Мария.
— Что ты, моя милая? В этой жизни надо все знать наперед, — заметил Мигель. — Прошу вас, расскажите.
— Поначалу острогубцами у него принялись отрывать от груди, живота, спины, ягодиц куски тела. Затем в раны стали вливать кипящее масло, плавленую серу и расплавленный свинец.
— О боже! — Мария не выдержала и выбежала из гостиной.
— И чем кончилось дело?
— Человек еще был жив, хотя и неимоверно страдал от невыносимой боли, когда был разодран на части силою двух конных упряжек. Благородным животным, подстегиваемым кнутами и плетками лишь только через час усилий, удалось разорвать человеческое тело на куски. Исчадие ада, а не люди!
— Так что, выходит, дикость проделок и художеств пиратов происходит от принятых властями законов, а они, хоть и придумываются властью, есть порождение психологии толпы, самых низких людей.
— Да! Применение пыток, истязания, предшествующие казни, были и пребывают в порядке вещей для народа, превращающегося в толпу. Она, охваченная чувством мщения, воспринимает это как зрелище. Преступность и наказание суть два понятия, которые живут, существуют неразрывно связанные между собой. — Педро пригубил из рюмки тростниковой водки.
— Очевидно, что если гражданские власти создают основы легитимности наиболее «махровых» проявлений жестокости, то, естественно, индивидуальные действия отдельных людей берут свое начало и развиваются в сфере некоей бесчеловечной сути. Она склонна к надругательствам над душой и телом человека и потому противна подражанию, — заключил Мигель, как истый юрист.
Уже в дверях дома Педро попросил Марию передать в письме к милой Иннес полный благодарности привет от него.
Аудитор Вандебаль и генерал Чакон особенно тепло прощались с де ла Крусом, поскольку наверное знали, что больше им не суждено было когда-либо встретиться. Уже у трапа, перед сходом на пристань, генерал Чакон сказал:
— Наш почитаемый король решил прибрать к рукам производство и продажу табака путем создания государственной монополии. Вы сами видите, как жители Кубы ропщут. Враждующие лагеря обозначились намного четче, и борьба за назначение нового губернатора приняла столь опасный характер, что король решил не делать привилегий ни одной из сторон. Немало было таких, которые требовали возвращения на пост генерал-губернатора проанглийски настроенного генерала Альвареса де Вильярина.
— Вашего личного врага, — добавил Вандебаль.
— Да. Однако король назначил высокого правительственного чиновника дона Лауреано де Торреса. Мы же оба возвращаемся в Испанию. Так что?
— Ты, дорогой Луис, не забудь сообщить Педро о нашем поручении.
— Ни при каких обстоятельствах! Де ла Крус, жители Сантьяго и Ямайки ведут между собой активную контрабандную торговлю сахаром, табаком и ценным деревом. Губернатор Сантьяго, по всей видимости, замешан в этих операциях. Вот наше письмо. Оно удостоверяет, что вам поручено вести неустанную борьбу с этой нелегальной, минующей казну, торговлей.
Проводив дорогих его сердцу друзей и уже поднявшись на мостик, чтобы начать подавать команды к отплытию, де ла Крус подумал, что падение высоких государственных чиновников до свершения преступлений, присущих простолюдинам, в данном случае объяснялось историческим старением испанского монархического дома. Как со всем, что стареет, что утрачивает смысл существования, в великой в недавнем прошлом империи заметно снизился уровень сознания и честности ее подданных. Верх неизменно взяли низменные чувства и низкие качества человека. Государство захирело, нация измельчала. Чтобы в Вест-Индии, в частности на Кубе, в борьбе за свои интересы народ не взбунтовался, Филипп V сделал хитрый ход. Он назначил генерал-губернатором высокого чиновника, не имевшего на Кубе ни сторонников, ни своих коммерческих дел.
Историки затем внесут в свои сочинения и в учебники утверждение, что: «Длительная война за наследие испанского трона и договоры, ей навязанные, оказались гибельными для Испании. Куба, однако, чьи интересы были иными, чем у метрополии, выиграла больше, чем потеряла в этой борьбе, благодаря активности ее корсаров».
Глава 3
ПЕРВЫЕ УДАЧИ «АНДРЕСА II»
К выходу из гавани красавца фрегата корсара Педро де ла Круса на набережной собрались плотные толпы гаванцев. У многих в руках были белые платочки. Когда «Андрес II» проходил над опущенной на дно створа цепью, комендант крепости Эль-Морро проводил корабль тремя холостыми пушечными выстрелами. Старший помощник капитана Хорхе, стоявший вместе с де ла Крусом на капитанском мостике, сказал:
— Педро, похоже, я угадал ваши размышления. Идти прямо, в сторону Мексиканского залива, или взять право руля и по Гольфстриму идти к Багамским островам в поисках Сухого Пороха. Так ведь?
— Вы часто, мой друг, приятно поражаете меня своей сверхтонкой интуицией. С Сухим Порохом мы еще сведем счеты. Однако вначале будет правильнее пополнить нашу общую кассу и до конца познать корабельные достоинства и капризы фрегата, — ответил де ла Крус. — Прежде мы проведем парусные учения.
Подъем и спуск всех парусов, зарифление их, брасовка реев, подъем и спуск кливеров, производство поворотов радовали капитана. Взятие курсов фордевинд по ветру, оверштаг через ветер оказалось простым делом. Особенно легко было ложиться в дрейф под парусами.
Получив полное удовлетворение от первого испытания, де ла Крус указал курс, отдал необходимые команды вахте и пригласил в кают-компанию своих друзей и старших офицеров. Стол там был уставлен бутылками лучших бордоских вин «Латур», «Лафит», «Каберне-Совиньон», «Каберне-Фран», «Мерло».
Педро, который, перед тем как принять какое-либо значимое решение, всегда стремился выслушать чужие мнения, начал важный для него разговор:
— По полученным мною от генерала Чакона и аудитора Вандебаля сведениям, разбойная корпорация «Береговых братьев», как таковая, перестала существовать. Тортуга потеряла свое былое значение, однако Ямайка усилила свои враждебные действия против Испании. Складывается новое гнездо пиратов и на Багамских островах. Английские и голландские пираты — они теперь, правда, опасаются действовать флотилиями — продолжают наносить вред испанской короне. Шхуна, бриг, шлюп, фрегат в тридцать-пятьдесят пушек, от силы в паре с другим кораблем — эти нам по плечу. А вот и некоторые имена наиболее отъявленных, оголтелых пиратов: Сухой Порох, Эдвард Тич Чернобородый — наглый дьявол, беспощаден, Джон Колч, Эдвард Лоу, Билл Белобрысый, Фиал Жак.
— Фиал — священный сосуд
[94]
. Употреблялся еще в Древней Греции для возлияний богам. Этот Жак — антихрист! Давно поставил свою жизнь на кон. Взяв себе эту кличку, пошел против всего человечества, — это пояснил шкипер Аугустин. — Вот нам бы с ним повстречаться.
— Американцы, — продолжил капитан, — юноша Питр Борн, старик Майкл Рид и проходимец, жулик капитан Кид, который был корсаром, но упал до того, что стал пиратом, и сейчас не стесняется грабить своих. Есть и другие.
